АЭС в Бушере. Досье
12 марта 2014 года Россия и Иран достигли предварительного соглашения по сооружению двух новых ядерных энергоблоков на АЭС в Бушере.
АЭС «Бушер» является первой АЭС не только в Иране, но и на всем Ближнем Востоке. Мощность станции — 1000 МВт, расположена в 18 км от города Бушер, на берегу Персидского залива.
Строительство АЭС в Бушере началось в 1975 году немецким концерном Kraftwerk Union, филиалом компании Siemens. В 1980 году после февральской Исламской революции (1979) концерн разорвал контракт с иранским заказчиком из-за решения германского правительства присоединиться к американскому эмбарго на поставки оборудования в Иран.
24 августа 1992 года между правительством Российской Федерации и правительством Исламской Республики Иран было подписано соглашение о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии, и 25 августа 1992 года заключено соглашение о сооружении атомной электростанции в Иране. В 1998 году строительство блока №1 АЭС «Бушер» на условиях под ключ было поручено российской компании ЗАО «Атомстройэкспорт».
АЭС в Бушере никогда не подпадала и не подпадает под международные санкции. Строительство осуществляется под контролем МАГАТЭ. В соответствии с подписанными 27 февраля 2005 года дополнениями к соглашениям 1992 года Иран обязался передавать отработанное ядерное топливо с Бушерской АЭС в Россию, а Россия — принимать его на долговременное хранение или переработку.
В 2001 году началась поставка основного технологического оборудования на АЭС.
21 августа 2010 года на АЭС в Бушере при участии главы «Росатома» Сергея Кириенко и руководителя иранской Организации по атомной энергии Али Акбара Салехи состоялась торжественная церемония начала завоза топлива в реакторное отделение — первый этап подготовки к физическому пуску АЭС «Бушер».
3 сентября 2011 года АЭС «Бушер» была подключена к энергетической системе Ирана.
3 сентября 2012 года реакторная установка энергоблока АЭС «Бушер» была выведена на 100% проектной мощности — заключительный этап ввода энергоблока в эксплуатацию. С этого момента энергоблок, находясь в эксплуатации, проходил окончательное тестирование, наладку и подготовку к сдаче блока заказчику. После начала промышленной эксплуатации АЭС «Бушер» Россия в течение одного года, в соответствии с контрактом, вела гарантийное сопровождение АЭС, после которого еще в течение трех лет эксплуатация блока будет осуществляться совместно российскими и иранскими специалистами.
23 сентября 2013 года состоялась передача АЭС Ирану под временный контроль на срок в два месяца. На церемонии присутствовали генеральный директор Объединенной компании НИАЭП — «Атомстройэкспорт» Валерий Лимаренко и руководитель Организации по атомной энергии Ирана Али Акбар Салехи. АЭС перейдет под полный контроль иранской стороные после двух лет гарантийного срока или 7 тыс. часов работы станции. Все это время российские специалисты будут оставаться на станции для консультирования иранского персонала и оказания технической поддержки.
С момента запуска АЭС в сентябре 2011 года по февраль 2014 года на ней было выработано около 7 млрд кВт∙ч электроэнергии. На АЭС «Бушер» построены один энергоблок и один реактор ВВЭР-1000 мощностью 1 тыс. МВт∙ч. Для обслуживания АЭС в России получили соответствующую подготовку около 700 иранских специалистов. При выполнении заказов по строительству станции на предприятиях в России были заняты 20 тыс. человек. В поставках оборудования в Иран участвовали 130 российских предприятий.
Бушерская атомная электростанция — БАЭС
Бушерская АЭС — атомная электростанция, построенная в Иране. Первая АЭС в Иране и на всём Ближнем Востоке. Мощность станции — 1000 МВт, расположена в 18 км от города Бушер, на берегу Персидского залива. Иран — единственная страна, которая имеет АЭС, но не состоит при этом в Конвенции о ядерной безопасности 1994 года.
Электрическая мощность: 1000 МВт
Количество энергоблоков: 1
Строится энергоблоков: 2
Тип реакторов: ВВЭР-1000/446 (Водо-водяной энергетический реактор)
Эксплуатируемых реакторов: 1
8 января 2020 года в Иране недалеко от атомной электростанции «Бушер» были зафиксированы два землетрясения магнитудой 4,9 и 4,5 балла. Подземные толчки магнитудой 4,9 балла произошли в 5:50. Эпицентр располагался в десяти километрах к юго-востоку от города Боразджан, очаг залегал на глубине девяти километров. Второе землетрясение магнитудой 4,5 балла случилось в 6:49. Эпицентр стихии располагался в 17 километрах к юго-востоку от города Боразджан. Очаг залегал на глубине 10 км. Сообщений о жертвах и разрушений в результате удара стихии не поступало.
10 ноября 2019 года в Иране официально началось строительство второго энергоблока АЭС «Бушер» при участии российской стороны. Церемония прошла в присутствии главы Организации по атомной энергии Ирана Али Акбара Салехи и первого заместителя гендиректора по операционному управлению госкорпорации «Росатом» Александра Локшина. Росатом реализует в Иране проект строительства второй очереди АЭС «Бушер» (второй и третий энергоблоки) мощностью 2100 МВт.
11 ноября 2014 года Россия и Иран подписали соглашение о постройке двух новых энергоблоков на условиях «под ключ». Суммарная мощность двух новых блоков — 2,1 тысячи МВт; стоимость проекта «Бушер-2» оценивается в 10 млрд долларов. Строительство второго блока планируется завершить в 2024 году, третьего блока — в 2026 году; Предварительная приемка 2-го блока иранским заказчиком запланирована на август 2025 г., а 3-го блока — на февраль 2027 г. Имеющийся на площадке незавершённый энергоблок №2 немецкого проекта к достройке не пригоден и в последующем подлежит разборке.
30 августа 2012 года был выведен на 100 процентов проектной мощности первый энергоблок Бушерской АЭС, первой атомной электростанции в стране и на всем Ближнем Востоке. Вывод энергоблока на полную мощность является заключительным этапом по сдаче его в эксплуатацию.
12 сентября 2011 года состоялся энергетический пуск АЭС «Бушер». В торжественной церемонии, со стороны иранского руководства приняли участие вице-президент, руководитель Организации по атомной энергии Ферейдун Аббаси Давани, министр иностранных дел Али Акбар Салехи и министр энергетики Маджид Намджу. В российскую делегацию входили министр энергетики Сергей Шматко, генеральный директор корпорации «Росатом» Сергей Кириенко, президент ЗАО «Атомстройэкспорт» Александр Глухов.
3 сентября 2011 года АЭС «Бушер» была подключена к национальной энергосистеме Ирана.
26 октября 2010 года, в 4:30, началась перегрузка топлива из хранилища непосредственно в активную зону реактора. В присутствии министра атомной энергетики Ирана господина Салехи и главы ЗАО Атомстройэкспорт Беленького.
21 августа 2010 года в Бушере был произведен физический пуск первой иранской атомной электростанции. На станции состоялась торжественная церемония завоза тепловыделяющих сборок в первый энергоблок. На мероприятии присутствовали глава российской госкорпорации «Росатом» Сергей Кириенко и вице-президент Ирана Али Акбар Салехи.
17 августа 2010 года истребитель F-4 ВВС Ирана был сбит в двадцатикилометровой зоне Бушерской АЭС ракетным комплексом Тор — М1 российского производства. F-4 выполнял тренировочный полёт и упал в пустынной местности. Оба пилота катапультировались и были доставлены в госпиталь. Система ПВО была приведена в боевую готовность в связи с планируемым на субботу 21 августа физическим пуском первого энергоблока. Первоначально причиной катастрофы была названа техническая неисправность самолёта.
9 июня 2010 года Совет Безопасности ООН двенадцатью голосами «за» одобрил резолюцию 1929, против документа проголосовали Турция и Бразилия, воздержался Ливан. Согласно резолюции 1929 Ирану запрещено инвестировать в урановые рудники, в том числе запрещена продажа Ирану восьми видов обычных вооружений.
17 мая 2010 года Иран подписал договор с Турцией о получении высокообогащённого урана в обмен на низкообогащённый. После этого США, Россия и Китай договорились о принятии новой резолюции ООН, вводящей новые экономические санкции против Ирана.
25 февраля 2009 года на Иранской атомной электростанции «Бушер» состоялась успешная загрузка имитаторов активной зоны реактора, тепловыделяющих сборок, первого энергоблока в хранилище. Позднее, через четыре месяца, был установлен блок защитных труб, подготовлены технологические системы первого контура для гидравлических испытаний, начаты работы по уплотнению реактора.
В конце 2007 года между Россией и Ираном был подписан договор о том, что Новосибирский завод химконцентратов осуществит поставки топлива на АЭС: 82 тонн урана.
В январе 1995 года Россия и Иран подписали контракт на завершение строительства первого энергоблока под реактор ВВЭР-1000. Через четыре года, в дополнении к контракту было установлено, что управление строительством переходит к компании «Атомстройэкспорт». Строительные работы выполнялись иранскими фирмами под техническим надзором российских специалистов, монтажные работы — российскими.
25 августа 1992 года правительства Российской Федерации и Ирана заключили соглашение о продолжении строительства АЭС в Бушере.
24 августа 1992 года правительства Российской Федерации и Ирана подписали соглашение о сотрудничестве в сфере мирного использования атомной энергии.
В 1980 году правительство ФРГ присоединилось к санкциям США, введённым против Ирана после Исламской революции, и строительство было прекращено. На момент приостановки работ, готовность первого энергоблока оценивалась в 85%, а второго — в 50%.
1 мая 1975 года юго-восточнее Иранского города Бушер было начато строительство АЭС западногерманским концерном Kraftwerk Union, подразделением Siemens. Проектом подразумевалось строительство двух энергоблоков с водо-водяными реакторами типа Konvoi мощностью по 1300 МВт, аналогичных используемым на Немецких АЭС Библис.
Как я строил Бушерскую АЭС
Инженер Александр Болгаров о русском менеджменте, иранских атомщиках и главном долгострое Ирана
Нынешним летом заговорили о том, что атомная станция, которую строит Россия для Ирана в Бушере, совсем готова и будет запущена очень скоро, по утверждению МИД России, в нынешнем августе. Разговорить российского работника атомной энергетики – задача непростая. У них обет молчания на уровне итальянской омерты. Но в данном случае повезло: Александр Болгаров – бывший ведущий инженер управления реактором Игналинской АЭС, житель Евросоюза, два года участвовал в строительстве и запуске атомной станции в иранском Бушере. И поскольку возвращаться туда он уже не собирается, то может позволить себе пооткровенничать. КАК ПОПАДАЮТ В БУШЕР – Чем вы занимались до того, как попали в Бушер? – До этого момента у меня было всего лишь одно место работы. По окончании Московского инженерно-физического института я был направлен в Литву, на строящуюся Игналинскую атомную электростанцию. Она вступила в строй через год после моего появления в Литве, и вплоть до января 2009 года я там работал. – Последняя должность? – Ведущий инженер управления реактором. – Тот, кто сидит на «красной кнопке»? – Да, ну и, собственно, управляет реактором. – Как вы попали в Бушер? – Я понял, что Игналинская атомная электростанция будет закрыта, и за год до остановки последнего, второго блока, уволился. В поисках работы увидел вакансию в Бушере, обратился и был принят на работу. Работал ведущим инженером, руководителем группы контроля ядерной безопасности в соответствующем отделе.
– В отслеживании процедуры организации работ с ядерным топливом. Писал инструкции, проверял программы на предмет корректности с точки зрения ядерной безопасности, участвовал в получении так называемых специальных разрешений на производство работ, связанных с использованием ядерного топлива. –
– Там довольно сложная ситуация. Я был крайне удивлен, обнаружив на площадке как минимум четырех главных инженеров… –
– Там есть заказчик – это иранцы. Есть подрядчик – Россия. Но подрядчик набрал чертову уйму субподрядчиков. С моей точки зрения, там не выстроена разумная вертикаль управления строительством и пуском. Нерациональный менеджмент. При другом подходе строить и запускать станцию можно было бы быстрей и эффективней. –
– Да, у меня было ощущение, что скорейшего пуска в какой-то момент не хотела ни Россия, ни Иран. Но не берусь утверждать однозначно. –
– Масса организаций. Все российские, но разные. Со своими начальниками и со своими амбициями, и отсутствием желания брать ответственность на себя. Все надо было согласовывать со всеми, а в результате работа вязла и не двигалась. –
– Не знаю. В Москве надо спрашивать. У меня же был опыт наблюдения за пуском Игналинской АЭС. Я помню, как приехал директор Луконин, и станция была пущена в рекордные сроки. А в Бушере все очень медленно, неэффективно, дорого… Мое впечатление: иранцы денег не считают, им все равно. Лишь бы что-то шло, а результат их интересует слабо. Министр говорит: «Осенью станция даст ток». Приходит осень, никакого тока нет, и неизвестно, когда будет. Но все тихо, спокойно, никого не повесили. Попробовал бы он [министр] неприлично взглянуть на какую-нибудь женщину – тут же наступила бы расплата. А за то, что потрачены многомиллионные средства, никто ответственности не несет. НАСЛЕДСТВО ШАХА
– Практически готова к эксплуатации, но есть масса недоделок, которые в комплексе не контролирует никто. Каждый контролирует какой-то свой кусок, и постоянно всплывают какие-то проблемы. –
– Ну да, там возникла одна неприятность. Разрушился насос, который стоял в режиме ожидания порядка 30 лет. Он был еще немцами поставлен. Металлические детали попали в первый контур, и возникла опасность повреждения топлива. Топливо было выгружено, я сам лично участвовал в осмотре каждой кассеты. За исключением одной, все были признаны годными к эксплуатации. Потом промыли контур, снова все загрузили и загерметизировали корпус реактора. После этого произвели физический пуск. –
– Ну остался еще с тех пор, как станцию строили немцы, еще до исламской революции. Потом немцы ушли. Когда же ее взялись достраивать русские, они организовали специальный отдел по интеграции немецкого оборудования в российский проект. Чтобы определенные насосы, краны, двигатели не выбрасывать, а состыковать. Был создан проект, который учитывал возведенные немцами строительные конструкции и металлоконструкции. –
– Я же говорю, порядка 30 лет. –
– А чего тот насос-то разрушился? Старость. Там уже надо много чего менять. Но поскольку оборудование не эксплуатировалось в рабочих режимах, оно условно считается работоспособным. –
– Не знаю, не знаю. Были случаи, когда привозили какие-то гайки к переходникам на манометре, а они не подходили. Ну и выкручивались чисто по-русски. Брали ключ с ручкой подлиннее… (смеется) Но основное оборудование, конечно, проходит контроль и вопросы надежности присутствуют. Скажем так… –
– Несколько месяцев. Там есть так называемые коэффициенты реактивности – масса величин, которые должны попасть в предусмотренный проектом диапазон. Это все проверятся на так называемом минимально контролируемом уровне мощности, МКУ. Процесс занимает несколько месяцев. После этого дается разрешение от независимого надзорного органа на дальнейшую работу. –
– В Иране это Национальный департамент ядерной безопасности. Орган, который подчиняется напрямую правительству, а не министерству энергетики. Для того чтобы люди, которые это делают, не халявили и не лукавили. Это принято во всем мире и то же самое делается и в Иране. –
– Это вопрос бумажный, в этом вопросе российские бюрократы сильны. В моей практике впервые, чтобы зону загрузили, а потом без пуска выгрузили. Хуже другое: когда мы ее выгрузили, мы должны были найти хирургически чистый контур. Но мы там нашли чертову уйму так называемого шлама – окалина какая-то, какие-то маленькие чешуйки… А по бумагам все хорошо, и никто за это не ответил. ЧЕГО СТОЯТ ИРАНСКИЕ АТОМЩИКИ –
– Да, так планируется. –
– Разумеется. В мою задачу входило натаскивание инженеров, имеющих сходную должность, как у меня. –
– Иранцы – очень специфичный народ. Они небыстрые. Возможно, они знают больше, чем я это себе представляю, но продемонстрировано это не было. Подготовка у них есть, и, в принципе, они могут эксплуатировать на должном уровне, но… как-то без особого желания. –
– Когда мы пришли на атомную станцию, мы вгрызались во все детали. Лично я прополз весь реактор на пузе, чтобы понять, вот она схема, а я должен помнить, как пространственно идут трубопроводы, где стоят какие внутренние конструкции, мне это было нужно и интересно. А иранцам нет. Они хотят, чтобы им доказали, что все безопасно, но сами как-то напрягаться не хотят. –
– У них есть несколько учебных центров в Иране. Но все люди, с которыми я работал, хорошо говорят по-русски, хотя по контракту рабочий язык – английский. В реальности же рабочий язык там – русский. Можно понять, что каждый из специалистов, во всяком случае, отдел ядерной безопасности, проходил стажировку в России. –
– Нет, это, как правило, Обнинский научный центр. Возможно, на реальных станциях они тоже работали, но конкретно где и когда, сказать не могу. Теоретические знания у них есть… –
– Я понял вопрос (улыбается). Я процитирую реплику одного российского специалиста-мастера транспортно-технологических операций. Он сказал: «иранцы в легкую станут большими специалистами и самостоятельно начнут эксплуатировать станцию в 2011 году». Сделал эффектную паузу и закончил: «по их летоисчислению». На минуточку, там сейчас 1390 год. –
– Нет, потому что они еще ментально очень осторожны. Полагаю, все сведется к тому, что будет заключен новый контракт. Наймут русских на начальную эксплуатацию. Типа 5 лет в паре с иранским персоналом. МЕНТАЛЬНО-КЛИМАТИЧЕСКИЕ ТРУДНОСТИ –
– Здесь начинается самое грустное. Живут они в таком лагере – домики, оставшиеся еще от немцев, сильно изношенные. Я называл свое жилище курятником. –
– Там стоит охранник на входе, но есть местные работники, которые ухаживают за территорией. И поэтому для русских правила поведения и форма одежды могут нарушаться только в определенные часы по выходным, когда местные работники оттуда уходят. Чтобы не дай бог непорочный взгляд садовника не заметил женскую лодыжку. Или мужские коленки. Когда я вышел в майке без рукавов, тут же был остановлен своей службой безопасности, выслушал замечания, и был вынужден вернуться и переодеться под страхом депремирования для начала. И высылки из страны в конечном итоге. –
– Климат ужасный. Поговаривают, что эта провинция [Бушер] служила для иранцев аналогом Сибири, туда в старые времена ссылали каторжников. Это такая пустыня, заливаемая приливом, уходящая за горизонт, на которой ничего не растет. За зиму выпадает несколько дождей, а так все время очень жарко. –
– До 50 в тени. 40–45 – нормально. Причем часто стопроцентная влажность, за ночь ничего не высыхает, и передвигаться вне кондиционированного транспорта очень тяжело. Там даже по территории ходит специальный автобус. Типа, 300 метров проехать в автобусе с кондиционером. –
– Да. Там весь воздух охлаждается. Иначе там работать нельзя. –
– Причем на передвижение нужно получить специальное разрешение. Если ты хочешь, например, съездить за покупками за 20 км в Бушер, нужно зарегистрироваться в специальном журнале, получить такую карточку со своей фамилией и местом проживания, и по приезду отчитаться, что ты прибыл жив-здоров. –
– Да, по моим оценкам, там процентов 40 женщин. Там даже есть проходная для мужчин и проходная для женщин. –
– Формально там во всей стране сухой закон… Но наш народ – квалифицированный. Некоторые самогонные аппараты, которые я там видел, – произведения искусства. –
– Там есть только одно, с моей точки зрения, развлечение. Это бассейн. Хороший, 50-метровый, немцы еще построили. Конечно, там какие-то танцы есть с российской попсой, но я туда не ходил, не знаю. Ну, а так, вообще делать нечего. Еще есть 5 телеканалов на русском языке… –
– Дуреют. По моим оценкам, половина – «крейзи». Лично я там больше полугода не выдерживал – ездил домой. Но общее правило таково: человек должен отработать 11 месяцев и только после этого ехать в отпуск. Застрелиться можно. –
– Но не русские. Они считают, что это неэкономно. –
– Зачем лечить? Просто дать пинка и нанять других. Желающих много. По моей оценке, там сейчас примерно 80% украинских граждан, 10% армян и только 10% – основной менеджмент – россияне. –
– Потому что у них ситуация в стране такая, очевидно. –
– Примерно в полтора раза выше. –
– Всего-то. Фишка в том, что, проживая там, ты не платишь за жилье. Как в армии, на всем готовом. Единственные расходы – на питание. –
– Можно питаться в столовой – очень невкусно или готовить самому. Здесь уж кто как извернется. Но изворачиваться нелегко. Молочных продуктов в нашем понимании – нету. Фрукты-овощи – все привозные, пустые, там же ничего не растет. Я ездил обычно в Бушер за кофе и за рыбой. –
– Типичный восточный городишко, выглядит он точно так же, как выглядел тысячу лет назад: малоэтажный, пыльный. Канализация течет в специальном желобе прямо по поверхности, и запахи там очень специфические. –
– Ну, в принципе, там есть специальный пляж для российских специалистов, его еще немцы сделали. Он как бы закрытый, но, тем не менее, скажем, для женщины выйти на море – целая проблема. Купаться женщинам можно одетыми с ног до головы, так же, как и ходить. Мужчинам немножко проще. Но там – мелководье. Чтобы дойти до глубины, где можно плыть, я специально отсчитывал – около двух километров. Естественно, это мелководье прогревается, летом вода просто горячая. Более того, к берегу подплывают скаты, и если эта зараза ужалит тебя, будут серьезные проблемы. –
– Так, по мелочи. Как-то в месяц мусульманского поста у меня на улице потребовали, чтобы я не курил. В целом, у них к русским отношение доброжелательное. –
– Отчасти так, но не это главное. Мне платили неплохо. Понимаете, русские относятся к своим согражданам, как в старые добрые времена: я начальник – ты дурак. Понимаете? Я там не чувствовал, что могу сделать что-то полезное, все два года. Российский странный менеджмент этого не предполагает. –
– Ну вот как я работал в Литве? Если ты предлагаешь что-то ценное, ты будешь услышан однозначно. Там [на Бушерской АЭС] – нет. Пока ты говоришь с каким-то конкретным человеком, тебе отвечают: «Да, ты прав». Но на этом – все. Ничего не сдвинется, сколько ни старайся. И я подозреваю, что во всей России так. Сказку про Левшу помните? –
– Да, именно так. Они мне сами говорили: «Болгаров, ты, конечно, русский, но ты не русский». Я имею в виду их отношение к тому, как должна делаться работа: быстро, эффективно, профессионально – с точки зрения западной ментальности. И вот российская – она какая-то средняя между восточной-иранской и европейской. Русские, конечно, могут делать чудеса, когда родина позовет «на баррикады». Но когда нормальный процесс, без штурма, то это – тягомотина и тоска. Русских объединяет только война.