Фельтен Юрий Матвеевич
Юрий Матвеевич Фельтен родился в 1730-м году. Его отец Матиас Фельтен приехал в Россию из Германии, в 1725 году был назначен экономистом при только что созданной Санкт-Петербургской Академии наук. Сына он назвал Георгом Фридрихом, Юрием Матвеевичем его позже назвали на русский лад. В 1736 году старший Фельтен умер. Заботу о семействе взял муж сестры Юрия Матвеевича, вместе с ним Фельтены уехали в Германию. До переезда в немецкий город Тюбинген Фельтен окончил старшие классы гимназии при Академии наук. В дальнейшем это позволило ему обучаться в Тюбингенском университете.
Осенью 1749 года Фельтен вернулся В Санкт-Петербург. В ноябре он подал прошение на имя императрицы Елизаветы Петровны на поступление в Академию Художеств, в декабре его желание было исполнено. Вместе с Рейнгодьдом Ашем Фельтен стал первым студентом-архитектором. Архитектуру в Академии художеств преподавал И. Я. Шумахер, который не только дал юношам теоретические знания, но и приобщил их к практической деятельности. В ноябре 1751 года Фельтен подал прошение на поступление в службу при Академии.
Указом Сената от 20 декабря 1755 года Фельтен был принят на службу в Канцелярию от строений и назначен «архитекторским гезелем» (помощником архитектора), после чего он начал выполнять задания в команде Франческо Бартоломео Растрелли [2, с. 446]. Штатного места Фельтен сразу не получил, но со временем был приведён к присяге и в 1760 году принят на службу архитектором. Сделано это было с согласия Растрелли, которому Фельтен помогал в строительстве Зимнего дворца.
После отставки Растрелли, Фельтен вместе с архитектором Валлен-Деламотом стал одним из главных петербургских зодчих. Юрию Матвеевичу пришлось завершать незаконченные проекты Растрелли. Фельтен завершал строительные работы в Зимнем дворце, приспосабливал здания Смольного монастыря под нужды Института благородных девиц. Ему же было поручено строительство на «смольном запасном дворе» Училища для мещанских девиц (ул. Смольного, 5).
В 1762 году Ю. М. Фельтен был назначен главным архитектором Конторы строения домов и садов, сменив на этом посту Ф. Б. Растрелли. Эта должность позволила зодчему возглавлять все наиболее значимые работы в Петербурге. Фельтен завершал строительство каменной Дворцовой набережной и отделяющей её от Летнего сада знаменитой ограды, строил здания Большого Эрмитажа и арки над Зимней канавкой.
Чесменские дворец и церковь, вместе с церковью Иоанна Предтечи, стали уникальными примерами строительства зданий в готическом стиле, крайне несвойственном Петербургу. Такие постройки могли тогда возникнуть только в пригородах столицы, на его дальних окраинах.
В 1773 году на площади у Зимнего дворца архитектор перестроил дом капитана Глазьева. Эта работа оказалась удачной, в том числе и поэтому Фельтену в последствии удалось выиграть конкурс на перестройку всего придворцового пространства. По его проекту был построен ряд зданий на южной границе будущей Дворцовой площади, вместо которых позже было построено здание Главного Штаба.
Императрицей Екатериной II Юрий Матвеевич Фельтен был назначен надзорным над установкой памятника Петру I (Медный всадник). В начале 1773 года зодчий стал помощником автора скульптуры Этьена Мориса Фальконе. После отъезда француза из России Фельтен осуществлял общее руководство установкой монумента.
Долгое время семья архитектора жила в собственной усадьбе на реке Мойке (наб. Мойки, 20), где Фельтен построил каменный трёхэтажный дом. Но семейного счастья он здесь так и не обрёл. В 1774 году умерла его молодая жена Анна (дочь хирурга конной гвардии Паульсона), в отроческом возрасте умерли их два сына и дочь.
С 1776 по 1782 год архитектор вёл строительство дворца на Каменном острове, подаренном Екатериной II своему сыну Павлу.
Много Фельтен работал в Петергофе и Царском Селе. Зодчий создал новые интерьеры Большого Петергофского дворца.
В начале 1780-х годов Фельтен руководил завершающей стадией постройки здания Академии художеств. После завершения строительства Фельтен получил служебную академическую квартиру, куда в 1784 году переехал из дома на Мойке. Свой особняк он продал за 500 000 рублей.
После отъезда Валлен-Деламота из России преподавание архитектуры в Академии художеств передаётся Юрию Матвеевичу. С тех пор (с 1772 году) он полностью погружается в преподавательскую работу. Быстрое получение звания профессора обосновывается смертью архитектора А. Ф. Кокоринова, обязанности которого легли на плечи Фельтена. 1 июня 1775 года он был зачислен в Академию старшим профессором. Строительной практики у зодчего стало совсем мало, он целиком погрузился в дела Академии.
За долгую службу зодчий был удостоин чина статского советника, что соответствовало пятому классу табели о рангах. В 1783 году Юрий Матвеевич Фельтен был избран корреспондентом Французской королевской Академии.
В 1785 году Фельтена утвердили на должность адъюнкт-ректора Санкт-Петербургской Академии. В 1789 году по предложению президента Академии Бецкого Юрий Матвеевич был назначен её директором.
По сложению полномочий Бецкого уволили и Фельтена в 1794 году. Ушёл он из Академии без награждения, его просьбу об этом отклонили. Умер архитектор 2 июня 1801 года. Его наиболее известными учениками стали архитекторы Андреян Захаров, Александр И Андрей Михайловы.
Юрий Фельтен архитектор
Осенью 1749 года Фельтен вернулся в Санкт-Петербург. В ноябре он подал прошение на имя императрицы Елизаветы Петровны на поступление в «старую Академию художеств», в декабре его желание было исполнено. Вместе с еще одним юношей Фельтен стал первым студентом-архитектором Академии. Творческие дисциплины здесь преподавали видные мастера своего времени, которые давали молодым людям теоретические знания и приобщали их к практической деятельности. По окончании необходимых курсов и сдачи положенных экзаменов Фельтена приняли на службу в Канцелярию от строений и указом Сената от 20 декабря 1755 года назначили «архитектурии гезелем» (помощником зодчего) в чине поручика. Подающий большие надежды архитектор начал выполнять задания в команде знаменитого Франческо Бартоломео Растрелли, в частности помогая ему в строительстве Зимнего дворца.
В 1762 году Фельтен сменил Ф. Б. Растрелли на посту главного архитектора Конторы строения домов и садов. Эта должность позволила зодчему возглавлять все наиболее значимые работы в Петербурге. Вместе с тем ему пришлось завершать незаконченные проекты Растрелли — Фельтен доводил до конца строительные работы в Зимнем дворце, приспосабливал здания Смольного монастыря под нужды Института благородных девиц. Ему же поручили строительство на «Смольном запасном дворе» училища для мещанских девиц. Юрий Матвеевич занимался устроением каменной Дворцовой набережной и отделяющей ее от Летнего сада знаменитой ограды, строил здания Большого Эрмитажа и мост над Зимней канавкой. Вместе с архитектором Валлен-Деламотом он выдвинулся на первые роли среди тогдашних петербургских зодчих.
В 1765 году Фельтен участвовал в конкурсе на восстановление сгоревшей колокольни Петропавловского собора. С тех пор значительную часть его архитектурной практики занимали церковные сооружения. В 1768—1771 годах он возвел первое здание шведской церкви святой Екатерины, в 1771—1775 годах — Армянскую церковь на Невском проспекте. В это же время Фельтен возглавлял строительство лютеранской церкви святой Екатерины на Васильевском острове. В его «церковном активе» — также лютеранская церковь святой Анны, церковь Иоанна Предтечи на Каменноостровском проспекте, Чесменские дворец и Чесменскую церковь, Знаменская церковь в Старом Петергофе, шведско-немецкая Петропавловская церковь в Выборге.
В 1773 году на площади у Зимнего дворца архитектор реконструировал дом капитана Глазьева. Эта работа оказалась настолько удачной, что, во многом благодаря ей, Фельтену впоследствии удалось выиграть конкурс на переделку всего придворцового пространства. По его проекту был построен ряд зданий на южной границе будущей Дворцовой площади, где позже появилось здание Главного штаба.
Императрица Екатерина II назначила Фельтена надзорным над установкой «идеологически» важного для нее памятника Петру I — это было знаком признания заслуг зодчего.
Возвышение и падение Юрия Фельтена
Много лет архитектор жил в собственной усадьбе на реке Мойке, где построил каменный трехэтажный дом. Сюда он привел молодую жену Анну, дочь хирурга конной гвардии Христиана Паульсона. Однако семейного счастья Фельтен не обрел. Его супруга скончалась в возрасте 32 лет, не дожили до совершеннолетия два сына и дочь Юрия Матвеевича. В 1784 году Фельтен получил служебную академическую квартиру и навсегда оставил усадьбу на Мойке.
С 1776 по 1782 год он вел строительство дворца на Каменном острове, подаренном Екатериной II своему сыну Павлу. В начале 1780-х годов Фельтен руководил завершающими работами на строительстве здания Академии художеств. Много зодчий сделал в Петергофе и Царском Селе: в частности, новые интерьеры Большого Петергофского дворца — его творение.
После отъезда Валлен-Деламота из России (в 1772 году) преподавание архитектуры в Академии художеств поручили Фельтену. 1 июня 1775 года он стал старшим профессором.
Постепенно архитектор дослужился до высокого чина статского советника — пятого в Табели о рангах. В 1783 году Фельтена избрали корреспондентом Французской королевской Академии, а в 1785 году утвердили на должность адьюнкт-ректора Санкт-Петербургской Академии художеств. В 1789 году по предложению президента Академии И. И. Бецкого Юрий Матвеевич был назначен ее директором.
Увы, тесная связь с Бецким сыграла с зодчим злую шутку. Когда Бецкого отрешили от службы, был уволен и Фельтен, причем даже без награждения, о котором он безуспешно ходатайствовал. В последние годы жизни архитектор занимался проектирование частных столичных домов. Умер Юрий Фельтен 2 июня 1801 года.
Гранитная набережная
На сей раз изучаем набережные Санкт Петербурга. В этом большим подспорьем слала книга Кочедамова «Набережные Невы», сведения из которой я дополняю сведениями из других източников.
«Ни один из городов мира в XVIII и XIX веках не знал столь значительных градостроительных мероприятий по укреплению берегов рек и каналов, как Петербург.
Если учесть, что все грандиозное строительство производилось вручную, представляется картина поистине титанической работы, в которой созидателем выступает народ. Тысячи крепостных, отпущенных помещиками «на оброк», в неимоверно тяжелых условиях нещадной эксплуатации подрядчиками возводили сложнейшие по тому времени сооружения. Много изобретательности и умения проявили инженеры и мастера-умельцы, в особенности при устройстве свайных оснований набережных.»[1]
При строительстве Петербурга пригодился опыт Нидерландов, где из-за болотистой почвы сваи стали необходимой составляющей строительства. П. П. Гнедич пишет, что «благодаря сваям нидерландцы защитились от моря и отвоевали у него значительную площадь суши. Амстердам со своим населением в четверть миллиона человек весь стоит на сваях».
О том, что Петр I изпользовал голландский опыт из-за схожести грунтов, свидетельствует его письмо к И. Коробову. Он указывает изучить «манер голландской архитектуры, а особливо фундаменты». Сентябрьский приказ, изданный Петром в 1715 году, гласил «. каждый против своего дома паженные сваи для обивки берегов, мерою трехсаженные, числом сколько против каждого двора оных бы столбов могло пойти». Через два месяца – новый приказ «Об окончании Санкт-Петербургскими жителями к будущей весне бития свай против домов своих, по берегам большой и малой Невы и протокам, под опасением отобрания тех дворов». Так первые набережные были деревянными: вбивались наклонно деревянные сваи, за которыми укладывались фашины и сверху насыпалась земля. Эти набережные были размыты наводнениями 1720-21 годов. Потому укреплять берега приходилось снова и снова. Постепенно берега выдвигались в русло реки.
Берег в том месте, где позже был построен Зимний дворец, имел под боком отмель, а потому укреплять его так, чтобы можно было подъехать к берегу на лодке, как предписывалось указами, было затруднительно. Потому началось «отбирание, территории у реки, а именно, забивались сваи, на которых строились дома. Сначала берег подсыпался, затем, с 1716 года начали строить стенку набережной забивая паженные сваи. Так береговая линия сдвинулась в сторону реки на 80 м. Частая перестройка набережной постепенно отвоёвывала у реки территорию, а в 1754 году была вынесена вперёд ещё на 9 метров. При реконструкции набережной в наше время выяснилось, что практически вся её проезжая часть покоится на сплошных сваях.
В 1720-1721 годах произошло разрушение набережных наводнениями. После этого ни одного года не обходилось без обустройства новых и ремонта старых набережных. Так было до середины XVIII века, когда разработка олонецкого гранита, начатая при Екатерине II, дала широкие строительные возможности.
«Забота о создании каменного невского берега проявляется особенно настойчиво с началом сооружения в 1754 году по проекту архитектора В. В. Растрелли нового зимнего дворца. В январе 1756 года в контору строительства поступает распоряжение: «. зимний каменный дом строится в немалом пространстве, а берег против оного от Невы реки так узок, что едва разъезд иметь можно, чего для сколько его и каким укреплением приумножить обер-архитектором де Растрелием учинены. план и профиль и велено оный берег уширить. »25. В этом же году начались работы. Для основания набережной на дно реки были опущены ящики из бревен, заполненные диким камнем. Однако весь берег был загроможден складами строительных материалов для дворца, и сооружение каменного берега затормозилось; оно возобновилось только в 1761 году.
Известны четыре чертежа, относящиеся к проектированию каменной береговой стенки этого времени. Два чертежа 1758 года разно решают проблему устройства основания набережной (рис. 14 и 15). По первому из них ящики, наполненные камнем и опущенные на дно реки, укрепляются сваями, забитыми с обеих сторон, а по верху связываются ригелями, служащими одновременно и ростверком для каменной кладки стенки. Второй чертеж этого же года предусматривает замену ящиков сложной системой свайного основания с заполнением пространства между сваями булыжным камнем. Такая же конструкция указана и на третьем чертеже 1760 года (рис. 16).
Датированный 1761 годом четвертый чертеж изображает план набережной и расположения ящиков с камнем (рис. 17)26.
В эти годы решается частная задача укрепления берега только против Зимнего дворца. По проектам гранитная стенка состояла из пяти рядов крупных блоков, скреплявшихся между собой железными анкерами. Ограждение набережной предполагалось из каменных балясин между каменными тумбами — в камне повторялись формы деревянной набережной. Но при постройке балясины были заменены сплошным гранитным парапетом.
Обычно принято считать, что грандиозное строительство гранитной стенки набережной левого берега Невы в 1763 году началось с участка перед Зимним дворцом. Между тем набережная здесь была построена в 1762 году. Единственное изображение ее с двумя прямыми лестницами к воде мы находим на рисунке М. Махаева, относящемся именно к 1762 году (рис. 18)27. Это подтверждает и один из первых историков города А. Богданов28.
Одновременно возникает необходимость построить каменную стенку набережной еще на одном участке Невы.
Намеченная береговая линия разбивается (исключая участок против Зимнего дворца) на четыре строительные дистанции: первая — от старого Зимнего дворца до канала, «где был променад», то есть до уничтоженного позднее Красного канала у Мраморного дворца; вторая — «от оного канала против луга и 1-го сада до Фонтанки; третья — от Фонтанной реки до Литейного дома», до нынешнего Литейного проспекта; четвертая — «от адмиралтейского глазиса до Галерного двора» охватывала нынешние площадь Декабристов и набережную Красного флота.
Вначале строительство поручается конторе «строения Александро-Невского монастыря», которая назначает производителем работ «садового инспектора» И. Росси. Затем создается специальная «Контора строения в Санкт-Петербурге по Неве-реке каменного берега». Представленные И. Росси конструктивные чертежи и сметы делались по образцу уже построенного в 1762 году участка у Зимнего дворца.
У спуска к воде напротив дома 30 по Дворцовой набережной сохранилась начертанная на граните дата «1764». На нескольких каменных спусках выше по течению реки на граните также выбиты даты сооружения соответствующих участков.
Вскоре в судьбе проекта произошли значительные перемены, определившие архитектуру набережной. Об изменениях в проекте мы узнаем из ведомости 1767 года, где дается описание работ, произведенных в первые три года строительства: «пять пристаней, или лестниц, прежде полагались прямыми уступами с берега, но по высочайшему же повелению сделаны овальною фигурою в Неву-реку и по чистой работе обошлись дороже»33.
Столь же серьезные изменения произошли в архитектуре мостов: «через Фонтанную реку хотя прежде назначено мосту быть каменному только с берегов, а в средине деревянному подъемному, но для прочности имеет быть весь каменный со сводами».
И наконец, к архитектуре самой набережной относится пояснение: «по берегу и пристаням хотя балюстрад назначен был с железными решетками, но по вышеписанному же для прочности сделаны из морского тесанного камня панели», и далее: «каменный берег хотя сначала тескою камня полагался против того, как перед новым зимним домом, но. сделан тескою с лицевой стороны и в швах весьма чище».
Значительные изменения претерпела и планировка набережной. Так, «против 1-го сада на 130 саженях хотя сначала каменный берег полагался, уступя в Неву-реку к концу Фонтанки на 5 сажен, но по усмотрению в практике для прямой линии 3-й дистанции и чтобы в Фонтанку вода быстрее течение имела, уступлено до 25 сажен и в глубине Невы реки с великим укреплением фундамент, а также берег в отделку почти приходит».
. Существенные нововведения, значительно меняющие архитектуру, несомненно, были вызваны разработанным к этому времени архитектурным проектом всей набережной. Автор его неизвестен. В документах первых шести лет строительства имя автора проекта не называется, но если упоминается архитектор, то это всегда С. А. Волков 34.
Подписных чертежей также не сохранилось. Имеется ряд чертежей с изображениями съездов и сходов к воде и моста через Зимнедворцовый канал, но это, видимо, поздние исполнительные.
Фасад моста через Зимнюю канавку (набережные Невы на участке от Прачешного моста до Адмиралтейства, построены 10. М. Фельтеном в 1764-1788 г.)
Подготовка к строительству велась энергично. Наем «работных людей» для строительства набережной производился не только в Петербурге, но и в Москве, Ревеле, Новгороде и Выборге. Забивка свай для первой дистанции набережной началась в феврале 1766 года, и за полмесяца было забито более 1500 свай.
Каменная стена делалась с наклоном в 14,5º. Она завершалась «кардонным камнем» — карнизом, отделяющим ее от парапета. Гранитные блоки были высотой 30, 5, 25, 5 и 20 с м и длиной от 1 м до 2,7 м.
( при удельном весе гранита в 2800 кг/м3 и при ширине блоков приблизительно 0.5м имеем максимальный вес блока 2.7х0.305х0.5=1152,9кг
Уже в 1764 году часть набережной, начиная от Зимней канавки вверх по течению Невы, была готова. На парапете первого полукруглого спуска за Зимней канавкой и высечена дата «1764», а дальше идут спуски с пометками «1766» и «1767» (рис. 22).
К 1767 году работы на первых трех дистанциях в основном были завершены. Оставалось доделать мосты. Летом 1768 года спешили закончить всю набережную, но для мостов не хватило «сводного камня» и его тесали из камней, оставшихся от кладки стенки.
Мосты через Фонтанку, Лебяжий и Красный каналы сооружаются летом 1763 года по ранее приготовленным свайным основаниям. Строил их мастер Тимофей Иванов36. В том же году вызываются подрядчики для производства свайной бойки на участке четвертой дистанции — «от глазиса Адмиралтейства до Галерного двора».
Ввиду сокращения объема работ в марте 1770 года «Контора строения берега» была ликвидирована, а ее дела поручены «Конторе строения домов и садов». С этого времени за сооружением набережной наблюдал архитектор Ю. М. Фельтен. В качестве архитектора он начинает принимать участие в работах по возведению набережной только с 1769 года, когда ему поручается надзор за сооружением памятника Петру I. В связи с этим он разрабатывает проект оформления места для памятника, включая и набережную.
Сохранилась копия чертежа, изображающего значительный отрезок набережной у теперешней площади Декабристов, с двумя лестницами и центральным съездом к реке (рис. 25 и 26). По оси съезда силуэтом намечен памятник Петру I. «Гром-камень», служащий постаментом для вздыбленной конной статуи, тогда еще не имел обработанной формы и даже еще не был доставлен на место. Это отражено и в проекте. Изображение на чертеже необработанного камня лишний раз подтверждает, что проект действительно составлен в конце 1769 года и, видимо, принадлежит Фельтену, потому что в январе 1770 года именно «за архитектурный прожект месту для статуи конной Петра Великого г. архитектор Фельтен удостоен назначенным»38.
(так кто там сомневался, что гром-камень был привезён?)
Зимой 1770 года предполагалось бить сваи, но строительство набережной задержалось. В первую очередь потребовалось устроить пристань для выгрузки огромного «гром-камня»41. Когда обсуждался вопрос о постройке пристани, камень находился в пути к Петербургу, а 22 сентября 1771 года баржа с ним причалила к месту выгрузки. Воспользовавшись задержкой строительства, Фельтен приступил к переделке набережной у Зимнего дворца, сооруженной еще в 1762 году. Ее строители допустили ряд технических ошибок. Тяжелая каменная стена возводилась на недостаточно прочном основании, это привело к быстрому ее разрушению, и уже в 1765 году встает вопрос о перестройке.
. нашли наиболее рациональным «отступить несколько сажен от старого берега и делать совсем новый». Но перестройка была осуществлена только в 1772–1773 годах. Следуя указаниям комиссии, забили новые сваи и возвели новую
стену, отодвинутую в русло реки. Этим и объясняется большая ширина набережной на этом участке, по сравнению с участком за Зимней канавкой. Различие в ширине сгладило удачное расположение съездов около моста через Зимнюю канавку и у Адмиралтейства (рис. 27 и 28). Строительными работами руководили архитектор Ю. Фельтен и «квадраторного дела мастер» Я. Насонов.
При перестройке набережной у дворца спуски к воде (взамен разобранных прямых, врезанных в берег) сделаны были такими же, как и на других участках. Но стенка получила отличную от старых частей обработку камней. Лицевую сторону гранитных блоков обогатили насечкой в виде небольших рельефных кружков, дающих интересную светотень. Такая же фактура позднее применена Фельтеном на участке набережной у памятника Петру I (рис. 29). По-другому прорисованы и каменные филенки полукруглой стенки спуска, ставшие накладными вместо врезанных.
Строительство четвертого, наиболее длинного, участка набережной — от Адмиралтейства к Галерному двору — шло медленнее, чем первых трех. В 1770 году начали бить сваи, а только к 1776 году устроено основание и положены первые ряды камней. Объясняется это тем, что из-за войны с Турцией ограничивался отпуск средств.
Главный директор «Комиссии о каменном строении городов Петербурга и Москвы» И. И. Бецкой, настаивая на продолжении строительства, указывал, что отсутствие средств вынудило распустить рабочих и нет возможности заготовить материалы, что «и начатые уже класть в берегу откосного камня ряды, в надлежащую и желаемую высоту, за означенным недостатком в нынешнее удобное время подняты не будут, и через то, что доныне сделано, то от прибылых осеннею порою вод все помоет и причинит такой вред, что будущею весною не токмо надо будет с большим убытком поправлять, но и сделанное
нынешним летом сызнова переделывать»43. Так оно и случилось. Катастрофическое наводнение 1777 года основательно повредило недостроенную набережную. Работы на последнем участке были закончены только к 1788 году44. В годы завершения строительства набережной были также возведены гранитные берега Зимней канавки» [1]
«Первоначальный проект Росси предполагал создание каменой стенки набережной и металлической балюстрады. Спуски к воде представляли собой прямые лестницы с такими же металлическими ограждениями. Пристани предлагалось делать в виде расширенных в два раза спусков. Мост через Фонтанку проектировался каменным, подъёмным на цепях. Поэтому его центральная часть должна была стать деревянной.
Стоит отметить, что тогда возводилась не только Дворцовая набережная. Проект предусматривал облицовку камнем всего берега Невы от Литейного двора до Галерной верфи. 14 февраля 1763 года в берег стали забивать первые сваи. Уже в процессе этих работ их объём значительно увеличился, так как было решено забивать не один ряд свай, а 13. При этом использовались круглые сосновые брёвна длиною от восьми до десяти метров и толщиной от 20 до 30 сантиметров.
В процессе строительства в проект вносились коррективы. Уже с 1764 года спуски к воде создавались не прямыми, а овальными. Ограждения «для прочности» стали делать полностью каменными. Автор этих изменений неизвестен. Возможно, что их предложил Екатерине II Ж. Б. Валлен-Деламот, который тогда занимался переустройством помещений в Зимнем дворце. В музее города Ангулем во Франции хранится чертёж Деламота с изображением овального спуска к Неве.
В 1763-1766 годах через Зимнюю канавку вместо деревянного был построен каменный Эрмитажный мост. Для улучшения транспортной связи с Московской стороной набережную продлили за Фонтанку. При этом в 1766-1769 годах навели Прачечный мост через Фонтанку, а в 1767-1768 годах Верхне-Лебяжий мост через Лебяжью канавку. Профиль этих переправ органично введён в силуэт гранитной набережной. Мосты составляют с ней единый архитектурный ансамбль.
Лучшие архитекторы думали о том, как всё-таки связать Дворцовую набережную с Сенатской площадью и Английской набережной. Так, Карл Иванович Росси предлагал построить эстакаду, чтобы устроить проезд над нынешней Адмиралтейской набережной, чтобы проезжающие не мешали спуску на воду кораблей, которые строились на Адмиралтейской верфи. Проект, конечно, был грандиозен. Росси писал: «Размеры предлагаемого мною проекта превосходят те, которые римляне считали достаточными для своих памятников. Неужели побоимся мы сравниться с ними в великолепии?» Но, как пишет тот же Маковский: «Позднее из-за выгоды позволили отцы города застроить доходными домами всю набережную…, загородив невский фасад Адмиралтейства, исключительный по красоте, испортив и обессмыслив это творение Захарова, кусок подлинного старого Санкт-Питербурха». Впрочем, путеводитель Г.Г. Москвича за 1915 год уверяет, что именно здесь и чувствуется старый Петербург. Бульвар на набережной – это: “… одно из лучших мест прогулки для любителя петроградских красот. Отсюда – дивный вид на Петропавловскую крепость, на колонны возле Биржи…» Автор подробно перечисляет все действительно изумительные виды, которые открываются отсюда, и заключает: «В этом районе – вы в обаянии эпохи Петра и Екатерины, во влиянии пушкинских строф…»
Коснусь в нескольких словах того, как замысловато пытались решить вопрос о доставке гранита для постройки этой набережной. В 1869 году появился проект засыпки Екатерининского канала и устройства на этом месте проспекта Александра II. О судьбе этого проекта я довольно подробно рассказал в своей книге о Екатерининском канале. 1 мая 1870 года на заседании Высочайше учрежденной комиссии по засыпке Екатерининского канала Губернатор сообщил о желании Министра Внутренних Дел, чтобы часть гранита от разборки набережных Екатерининского канала была употреблена на постройку новой набережной против Адмиралтейства (то есть названия у этой набережной ещё не было). Учредители проекта на это согласились, но, как известно, в конце концов Городская Дума отклонила сам проект. Так что гранит для набережной пришлось брать в другом месте. И набережная обошлась дорого. Михневич в своем путеводителе за 1874 год перечисляет её среди «громадных капитальных сооружений», предпринятых городской властью в 1873 году. Он приводит сумму, в которую она обошлась городу, и отдельно сумму, которую город уплатил Морскому министерству за землю, отошедшую под набережную.
Летом 1875 года архитектор П.Ю. Сюзор и некий купец I гильдии Клейбер обратились в Городскую Думу с предложением, которое они основывали как раз на том, что расходы по устройству этой набережной могут быть покрыты только за счет продажи участков вдоль неё – а покупателей, дескать, как раз нет. Они предлагали городу построить за свой счет на двух участках набережной новое здание Городской Думы, а взамен получить в собственность старое здание на углу Невского и Думской улицы. Так что, если бы Городская Дума тогда согласилась, сейчас мы видели бы роскошное здание между Азовским, Керченским и Черноморским переулками. В упомянутом предложении эти топонимы ещё не значатся – переулки получили названия только в 1887 году. Сюзор и Клейбер обещали построить новое здание уже к осени 1876 года. Городская Управа обсуждала этот вопрос 12 июля 1875 года. Она всесторонне рассмотрела бывшее тогда здание Думы (впрочем, его мы можем видеть и сейчас – оно не перестроено), и перечислила все его недостатки. Первый недостаток заключался в том, что здание располагалось на узкой Думской улице – значит, трудно было разместить экипажи. Затем, часть нижнего этажа была занята лавками, а в башне размещались 10 пожарных служителей. Впрочем, всё это я подробно изложил в своей книге о канале Грибоедова. Сейчас только напомню вкратце: «При обсуждении доклада Управы по сему предмету в Городской Думе одни из гласных поддерживали заключение Управы о постройке нового здания, другие же находили возможным ограничиться только приспособлением настоящего здания…» Поскольку мнения разделились, предложено было образовать комиссию из гласных для рассмотрения этого вопроса. 10 октября 1875 года комиссия была избрана. Среди её членов я хочу назвать архитектора Р.Б. Бернгарда и гласного И.И. Глазунова (доклад которого сыграл, похоже, главную роль, когда Дума обсуждала вопрос о превращении Екатерининского канала в проспект Императора Александра II). Комиссия, изучив вопрос, предложила строить здание Думы на Адмиралтейской набережной. Видимо, Городская Дума всё же это не приняла, так что здания Думы здесь мы не видим. Мы покидаем Адмиралтейскую набережную, чтобы рядом увидеть еще одно место, предложенное для здания Городской Думы.
Английская набережная была 4-й дистанцией в плане С.А. Волкова, она строилась с 1770 по 1788 год. Как гармонировали когда-то эти два названия набережных — Английская и Французская. Между тем название «Английская» появилось гораздо раньше — оно бытовало неофициально ещё с конца ХYIII века. Франсиско де Миранда часто упоминает в своём дневнике «Английскую линию». В 1814 году название стало официальным. А почему Галерная набережная как-то сама собой стала называться Английской, видно из путеводителя Георги: «Галерная набережная есть связь домов по левому берегу Невы от Петровской площади до Галерной верфи. Большая часть сих каменных домов выстроена в три яруса и некоторые из них весьма великолепны, также у всех сих домов есть задние домы на Старой Исаакиевской улице. Большая часть жителей суть Англинские купцы».
Как отмечает в своей книге об этой набережной Т.А. Соловьёва: «Первая парадная набережная Адмиралтейского острова – Английская – всегда выделялась гармонией и строгой красотой. Долгое время она играла для Санкт-Петербурга ту же роль, что и парадная гостиная богатого особняка…» Вообще, без книги Т.А. Соловьёвой «Английская набережная» (СПб, 2004) рассматривать эту набережную невозможно. Хотелось бы постоянно к этой книге обращаться, но ведь пересказывать её нет смысла.
Тем не менее та же Т.А. Соловьёва противопоставляет Английскую набережную Дворцовой. В книге «Дворцовая набережная» она говорит: «… глядя на изысканную, гармоничную и вместе с тем строгую в своей холодной красоте Английскую набережную, понимаешь: жизнь в её домах кипела так бурно именно оттого, что она находилась в стороне от чопорной Дворцовой – главной набережной столицы Российской империи, где естественные чувства подчинялись строгому этикету, ощущалось присутствие власти, царил дух монархии…»