Белые башни
Из учебников по эстетике известно, что «архитектура, как никакое другое искусство, выражает общественную мысль своего времени». Поэтому общепризнанным подтверждением тяжести монголо-татарского ига является полное прекращение каменного строительства в русских землях. После строительного бума Киевской Руси строительство каменных сооружений замирает на век, чтобы возродиться лишь при Дмитрии Донском. Впрочем, некоторые исследователи пишут о прекращении строительства на два века, поскольку так события лучше ложатся в схему иноземного нашествия. Между волшебными владимирскими соборами XII века и монументальными московскими соборами XV века лежит темная многовековая пропасть, по общему мнению, связанная с татарским игом.
Но даже при беглом обзоре видно, что современные авторы сильно расходятся во мнениях:
«В первые 50 лет ордынского властвования на Руси не было построено ни одного города.»
«На целое столетие прекратилось каменное оборонное строительство на Руси.»
«На два века прервалось возведение крупных каменных построек.»
«Одним из тяжелейших последствий этого события было полное прекращение монументального строительства на Руси.»
Не всегда сходясь в оценке временного периода, исследователи до недавнего времени сходились в одном в период татарского ига всякие строительные работы на Руси прекратились. Отталкиваясь от этого факта, делался вывод, что строительных бригад на домонгольской Руси не могло быть много скажем, не более 7-8. Историки до сих пор спорят, какая беда постигла немногочисленных древнерусских мастеров каменных дел были ли они угнаны в плен татаро-монголами, или просто убиты при взятии городов. Современные же публицисты, нимало не сомневаясь, пишут как об общеизвестном факте:
«Монголы ведь не только сожгли все города, которые они захватили и уничтожили практически все население этих городов, разрушили каменные церкви, дома, фактически на двести лет прекратилось каменное строительство на Руси. Но сожгли, естественно, всю письменность».
Таким образом, все сходятся в двух вопросах в градостроительстве произошла катастрофа, и во всем виноваты иноземные захватчики.
Современный историк-медиевист Д. Песков тем не менее перечисляет целый ряд каменных сооружений, возведенных или отремонтированных сразу после татарского вторжения в 12391300-х годах.
Однако откуда на домонгольской Руси появились свои архитекторы, свое строительное мастерство и почему оно разом исчезло? Странно то, что в домонгольский период из камня строились только крупные соборы. Ни каменных палат, ни каменных крепостей, ни даже каменных домов или сараев не сооружалось. На Руси не было никакого опыта строительства даже каменных заборов. Поэтому сложно представить, как это бац! и на пустом месте без всяких предисловий вдруг появлялся огромный каменный храм со сводами.
«Вор придет хоть стены оставит. Пожар придет все заберет». Понятно, что эта пословица была создана в доме с деревянными стенами. На Руси традиционно много и быстро строили из дерева. Д. Песков отмечал:
«каменные защитные сооружения не строились не потому, что русские каменосечцы мудрые не были на это способны, или кто-то мешал, а потому, что в тактике тех времён они не имели никаких преимуществ перед деревянными. Даже в XVI веке Матвей Меховский писал, что на Руси, кроме Москвы, нет ни одной каменной крепости (и это несмотря на развитие камнемётной техники и огнестрельной артиллерии!). Дело в том, что русские мастера нашли способ создавать стены, вполне удовлетворявшие всем новым веяниям. Это были двойные деревянные стены, заполненные в промежутке землёй».
Поэтому факт самозарождения из ниоткуда «своих» мастеров каменных дел, по мнению многих историков, являлся отражением расцвета культуры и искусства Киевской Руси. Впрочем, при более внимательном рассмотрении выясняется, что строительный всплеск Киевской Руси проводился все же силами наемных византийских архитекторов. Киевские князья выписывали из Константинополя как мастеров, под руководством которых создавались киевские храмы, так и целые строительные бригады.
Это послужило появлению полярного взгляда, что, в общем-то, население Древней Руси имело такое же отношение к «древнерусской архитектуре», какое американские индейцы имеют к американским небоскребам. Отношение такое, что эти сооружения стоят на их земле, и возможно, кто-то из местного населения даже поработал разнорабочим на их строительстве.
Строительный ренессанс XV-го века также не обошелся без иностранных специалистов. Надежда на то, что своими силами, без чертежей и сопромата, можно возводить большие каменные постройки, рухнула в 1474 году вместе с Успенским собором. Новый кафедральный митрополичий собор, два года возводимый под руководством русских зодчих Ивана Кривцова и Мышкина, обвалился из-за технических просчетов. Как образец для строительства брался владимирский Успенский собор, тщательные обмеры которого были ими проведены. Московский собор должен был значительно превосходить по размерам владимирский. Ошибка была, в частности в том, что строительные сооружения увы! нельзя линейно масштабировать. При увеличении размера здания нагрузки возрастают где-то в квадрате, а где-то в кубе. Поэтому требуется полный пересчет всех прочностных характеристик строения, а часто новое инженерное решение. Собственного опыта каменного строительства на Руси оказалось явно недостаточно.
Для строительства главного православного собора страны, будущего места коронации всех русских царей, пришлось приглашать католика и иностранца Аристотеля Фьораванти. Он запросил за работу огромные по тем временам деньги десять рублей в месяц. Остатки стен, возведенных русскими мастерами, были признаны полностью непригодными и были снесены тараном. Итальянского архитектора отвезли во Владимир и показали ему как образец собор, увеличенную копию которого предстояло построить. Фьорованти с интересом осмотрел собор, потрогал кладку, и удовлетворенно произнес: «Наши строили!».
Долгое время историки расценивались его слова так: «Иностранец не мог представить, что 300 лет назад, до ордынского разорения, на русской равнине существовала цветущая держава с великой культурой, которая решительно ни в чем не уступала Европе».
Однако со временем оказалось, что Фьорованти вовсе не ошибался. Существуют свидетельства, что князь Андрей Боголюбский действительно просил императора Фридриха I Барбароссу прислать ему мастеров-строителей, что и было сделано. Еще в 1920-х годах Ф. Халле ввел термин «русская романика», но в советское время на подобную терминологию, прямо связывающую зодчество Древней Руси и Западной Европы, существовал негласный запрет. Отличительной чертой «русской романики», является строительство из гладкотесаного белого камня.
В последующие годы итальянские мастера построили в Москве новые стены и башни Кремля, Грановитую палату, возвели Архангельский собор. Кремль и кремлевские соборы, построенные итальянцами, стоят до сих пор и продолжают восхищать интуристов как шедевры древнерусской архитектуры.
Отметим, что уйти с заработанными деньгами Антонио Фьорованти не удалось. В 1484 году было записано: «Аристотель начал проситься у великого князя в свою землю; князь же великий поймал его и ограбив посадил на Онтоновом дворе за Лазорем святым». На этом «приключения итальянцев в России» и закончились. Наивно было полагать, что искусных мастеров фортификации, да ещё с таким «портфолио», как Московский Кремль, свободно выпустят за границу.
Таким образом, в отношении каменного строительства сложились две основных парадигмы.
Первая. Гениальные русские умельцы-самоучки сооружали каменные сооружения мирового значения и были полностью перебиты во время татарского нашествия.
Вторая. Каменное строительство на Руси велось иностранными специалистами и прекратилось ещё до прихода татар, а основные разрушения городам причинили собственные князья в ходе непрерывной братоубийственной резни.
Но тем неожиданнее было археологическое открытие, не вписывавшееся ни в одну из этих парадигм. В 2002 году в самом центре русских земель были найдены остатки белокаменного города, построенного русскими мастерами в самый разгар татарского ига и полностью разрушенного русскими же войсками
Прекращение каменного строительства в русских землях во второй половине XIII в. связано с: 1) истощением запасов строительного камня 2) монголо-татарским нашествием 3) улучшением способа обработки древесины 4) уменьшение влияния церкви
Джорда́но Бру́но (итал. Giordano Bruno; урождённый Филиппо Бруно[3], прозвище Бруно Ноланец; 1548, Нола близ Неаполя — 17 февраля 1600, Рим) — итальянский монах-доминиканец, философ-пантеист и поэт; автор многочисленных трактатов. Признан выдающимся мыслителем эпохи Возрождения[4] и великим представителем эзотеризма[5]. Из-за своей склонности к чтению сочинений, считавшихся католической церковью подозрительными, и по причине высказываемых сомнений относительно пресуществления и непорочного зачатия Девы Марии, а также своего неортодоксального подхода к трактованию Троицы, навлёк на себя подозрения в ереси и был вынужден покинуть орден доминиканцев (1576) и скитаться по Европе: жил в Швейцарии, Франции, Англии и Германии[5][6]. Вернувшись в Италию (1592), был арестован в Венеции и выдан инквизиционному суду в Риме. Там, в виду отказа отречься от своих учений, был после семилетнего тюремного заключения сожжён на костре как еретик и нарушитель монашеского обета[4]. В 1889 году на месте казни в Риме ему воздвигнут памятник.
Главное выставленное против него обвинение — учение Бруно о бесконечности вселенной и множестве миров. Противник схоластики и схоластического Аристотеля, Бруно находился под влиянием элейских, новоплатоновских, а отчасти и эпикурейских идей. Его миросозерцание пантеистическое: Бог и вселенная одно и то же бытие; вселенная бесконечна в пространстве и времени; она совершенна, так как в ней пребывает Бог. Простые, неразложимые элементы всего существующего — монады; они не возникают, не исчезают, а только соединяются и разъединяются; это метафизические единицы, психические и в то же время материальные точки. Душа — особая монада; Бог — монада монад.[4]
Бруно выступил против господствовавшей в его время аристотеле-птолемеевской системы устройства мира, противопоставив ей систему Коперника, которую он расширил, сделав из нее философские выводы и указав на такие отдельные факты, которые ныне признаны наукой несомненными: о том, что звёзды — это далёкие солнца, о существовании неизвестных в его время небесных тел в пределах нашей Солнечной системы, о том, что во Вселенной существует бесчисленное количество тел, подобных нашему Солнцу[4]. Славе его деятельности способствовали, прежде других, немецкие философы Ф. Г. Якоби (1785[7]) и Шеллинг (1802[8])[6].
С чем связано прекращение каменного строительства в русских землях
«Нет печали печальнее,
чем печали молчания.»
1. Каменное оборонное строительство
Прекращение каменного строительства на Руси после нашествия всегда было одним из самых «весомых» аргументов в споре о тяжести монголо-татарского ига. [1] Действительно, отсутствие как сохранившихся памятников этого времени, (по крайней мере в Северо-Восточной Руси), так и чётких летописных свидетельств делало заранее обречённой на провал любую попытку показать обратное. И всё же несправедливо оставлять тёмный провал в истории русского зодчества.
Итак, «на целое столетие прекратилось каменное оборонное строительство на Руси». Заметим вначале, что развитие тенденций в военной и культовой архитектуре далеко не всегда совпадает, понятия эти совершенно разные [3]. На Руси всегда было мало каменных крепостей и много каменных храмов. Как ни странно, но строить каменные крепости по-настоящему начали только после нашествия.
На Юге до XIII века каменные защитные сооружения были возведены только в Переяславле-Южном в 1089 году митрополитом Ефремом. Его создание якобы «спасло Переяславль от разгрома во время набегов половцев, которых между 1095 и 1215 годами было не меньше 25.» [4] Да, но половцы самостоятельно вообще не взяли ни одного крупного русского города. Интересно, что спасало их, ведь и Киевская и Черниговская земли были также открыты половецким набегам? [5]
На Западе каменные укрепления до XIII века не строились вообще [6]. В столице Киевской Руси нет ни одной каменной постройки ярко выраженного оборонного характера.
На Северо-Востоке лишь Боголюбский замок может быть признан оборонительным сооружением [7], но в его строительстве прослеживается не столько направленность на защиту от внешнего врага, сколько демонстрация военного могущества. Городские стены Владимира были каменными частично, а детинец Владимира был скорее декоративным сооружением. [8]
На Севере, где из камня насыпались иногда даже валы (Порховская крепость), известна только каменная крепость в Ладоге и остатки каменной стены на Труворовом городище.
Но каменные защитные сооружения не строились не потому, что русские «каменосечцы мудрые» не были на это способны, [9] или кто-то мешал, а потому, что в тактике тех времён они не имели никаких преимуществ перед деревянными. Положение меняется в XIII веке. Уже города Болоховской земли имели сложную систему укреплений, включавшую в себя тройную, иногда даже четверную систему валов, защищающих город с напольной стороны и рассчитанную не на пассивное облежание, а скорее на тактику прямого штурма. [10] В начале XIII века эту тактику фиксируют летописи при описании взятия в 1219 году булгарского города Ошеля Святославом. [11] Соответственно, башни выдвигаются за плоскость стен, основное укрепление окружается вспомогательными опорными пунктами, появляются глухие башни, способные противостоять порокам.
В XIII веке каменные крепости и башни появляются и на севере. Интересно, что их строительство далеко не всегда было напрямую связано с задачами обороны от внешнего врага. Очень показательна в этом плане история крепости в Копорье, построенной в 1281 году. В Новгороде в это время княжил Дмитрий Александрович, сын Александра Невского. Чувствуя непрочность своего положения, он, опираясь на какие-то права своего отца на Копорье, построил здесь каменную крепость. [13] Стоящая на известковой скале, окружённой со всех сторон естественными оврагами, крепость была практически неприступной. Дмитрий заявил, что она послужит целям борьбы с Орденом, но новгородцы (вот интересная логика!) ответили, что, будучи взятой немцами, она может стать их опорным пунктом и выбить их оттуда будет крайне трудно. Дальнейшие события показали двойственность намерений как Дмитрия, так и новгородцев. Дмитрий вначале использовал положение Копорья для борьбы за сам Новгород, а потом как перевалочный пункт на пути бегства в Швецию. Новгородцы же вначале крепость до основания разрушили, вроде бы продемонстрировав свою незаинтересованность в строительстве подобных сооружений, но в 1297 году вновь выстроили здесь каменную твердыню, ставшую опорой Водской пятины. Необходимо заметить, что данные археологии несколько ставят под сомнения положения В.В.Косточкина о синхронном развитии оборонительных систем на Западе и Севере. В крепости Копорья 1297 года, несмотря на очевидное распространение к этому времени камнемётной техники, нет признаков адекватной реакции на технические нововведения. Башни крепости не выходят за линию стен, т.е. возможностей для фланкирующего обстрела, приспособленного к тактике прямого штурма, нет.
Даже в XVI веке Матвей Меховский писал, что на Руси, кроме Москвы, нет ни одной каменной крепости (и это несмотря на развитие камнемётной техники и огнестрельной артиллерии!). [14] Возможно, дело в том, что русские мастера нашли способ создавать стены, вполне удовлетворявшие всем новым веяниям.
Это были двойные деревянные стены, заполненные в промежутке землёй. Иногда даже предпочитали строить не каменные, а деревянные стены, достаточно хорошо выдерживающие удары артиллерийских ядер. [15]
Существует и еще один момент. Архитектура есть не только высшее выражение достижений материальной культуры. Ментальные традиции общества находят в архитектуре не менее яркое выражение, тем более интересное, что оно часто действительно и однозначно. Невероятно трудно судить о разнице между, например, Юго-Западом Руси и ее Северо-Востоком только по письменным памятникам, однако архитектурные традиции и предпочтения иногда могут сказать очень многое. Выстраивая условную схему развития древнерусского государства, мы видим, что Северо-Восток оказался, так или иначе, прямым наследником духа молодого и энергичного киевского государства, того самого пресловутого гипнона, который так или иначе стал контуром будущего российского государства. И поэтому литературное упадничество Серапиона Владимирского (правильнее, пожалуй, было бы именовать его Киевским, но киевским XIII века) фактически не получило продолжения в местной традиции.
«Ба! Кто боится, тот и строит башни!» ответил ордынский купец Барбаро, восхвалявшему башню итальянской колонии Таны. [17]
В это время на всей территории Руси происходит кардинальная смена строительной техники: на Волыни и в Новгороде на смену плинфе приходит брусковый кирпич, а в Пскове и Северо-Восточной Руси на смену квадрам приходят грубо обработанные известковые блоки и булыжники, вместо свинцовых листов для покрытия крыш начинает употребляться глиняная черепица. [30] Это трактуется как показатель упадка и является доказательством того, что все старые строительные артели не пережили нашествие и возобновление строительства связано с деятельностью польских (на Волыни), рижских (в Новгороде), псковских, литовских и даже херсонских (в Северо-Восточной Руси) мастеров. [31]
Тем не менее вряд ли иноземные мастера могли обеспечить всё то строительство, которое велось на Руси во второй половине и особенно конце XIII века. Могла ли литовская артель вести одновременно строительство в двух или трёх городах Северо-Восточной Руси на протяжении многих лет? И если можно как-то обосновать её приезд в Тверь, то откуда появились мастера в Москве? Да и сама политическая обстановка 1285 года опровергает возможность приезда в Тверь псковской артели, как считает О.М.Иоаннисян. Дело в том, что как раз в 1285 году Довмонт, захвативший в то время власть в Литве, но при этом оставшийся псковским князем, [32] предпринимает набег на тверскую волость и оказывается разбит соединённым войском нескольких русских княжеств. Трудно представить, что мастера Довмонта бросили работы по возведению укреплений Пскова и приехали строить церкви во враждебные ему княжества. Причём не одна, а как минимум две артели, ведь работы в Твери ведутся с 1285 по 1290гг, [33] а в Ростове они начинаются в 1287 году.
В пользу сохранения преемственности в развитии русской архитектуры говорит и сохранение общей тенденции динамичного башнеобразного сооружения, впоследствии тип храма, представленный в зодчестве XIII века Борисоглебской церковью в Ростове, церквями Рождества Богородицы на Перыне и Николой на Липне в Новгороде, становится характерным для всей Северо-Западной и Северо-Восточной Руси. Ссылки и примечания
[2] Стеценко Н.К. Древнерусская архитектура как объект археологии. Проблема интерпретации архитектурно-археологических материалов.//Искусство Руси и стран византийского мира XII века. СПб., 1995. С.27.
[3] Разумеется, церкви и дворцы могли иногда выполнять и оборонительные функции, но изначально такое предназначение в них не вкладывалось. Монгайт А.Л, Раппопорт П.А, Чернышев М.Б. Церковь Нового Ольгова городка // Культура средневековой Руси. Л., 1974. С.167.
[5] Гораздо более правильным представляется рассмотрение русско-половецких отношений как отношений внутри некоего конгломерата независимых политических образований.
[6] Раппопорт П.А. Военное зодчество западнорусских земель X-XV вв. МИА.N-140.
[7] Воронин Н.Н. Владимир. Боголюбово. Суздаль. Юрьев-Польской. М., 1983.
[8] Толщина стен детинца была менее метра, и не могла служить военным целям. \ Раппопорт П.А. Очерки по истории военного зодчества Северо-Восточной и Северо-Западной Руси X-XV вв. МИА. No 105.
[9] При необходимости построить каменную крепость было ненамного сложнее, чемдеревянную. Каменные укрепления Опочки были возведены псковичами в 1414 году за две недели. Каменная крепость Яма в 1384 году была построена за 33 дня, а каменный Изборск в 1333 закончен за одно лето. Деревянная крепость Выбора в 1431 году строилась два месяца, кремль Москвы около четырёх месяцев, кремль Твери в 1369 году две недели. Построить храм (будь то деревянный или каменный) было часто сложнее, дольше и дороже.
[10] Раппопорт П.А. Города Болоховской земли. КСИИМК.Вып.57. 1955. С.
[12] Не исключено, что крепость Львова также имела прямоугольные очертания. Сочетания кольцевой и прямоугольной планировки крепостей обнаруживаются в большом слободкинском и Щучинском городищах. Никольская Т.Н. Земля Вятичей: к истории населения бассейна верхней и средней Оки в IX-XIII вв. М., 1981.С.179.; Довженок В.О. Сторожевые города на юге Киевской Руси.// Славяне и Русь. М., 1968. С.43.
[13] Возможно, имеются в виду события 1242 года, когда Александр Невский до основания разрушил здесь немецкое укрепление.
[14] Меховский М. Трактат о двух Сарматиях. М.-Л., 1936. С.44.
[15] Рейнгольд Гейденштейн во второй половине XVI века писал о русских крепостях: «Считалось, что эти строения более безопасны для обороны и представляют большую выгоду, нежели каменные, так как с одной стороны, таковое строение больше противится действию орудий, а с другой, если оно и пробито, то это не ведёт за собой большого разрушения стены, что обыкновенно бывает с каменной постройкой». // Метательная артиллерия и оборонительные сооружения Древней Руси. МИА. No 77.С. Говоря об оборонительных свойствах русских крепостей, уместно привести аналогию бревенчатых стен с т.н. «гофрированными стенами» принадлежностью среднеазиатских цитаделей и башен. И в том и в другом случае стена уменьшает прямое воздействие ядер, отклоняя вектор удара. Воронина А.Н. Раннефеодальный город Средней Азии. // СА. 1959. No 1.С. 36.
[17] Барбаро и Контарини о России. Л., 1971. С.148.
[18] Здесь напрашиваются уже аналогии с развитием популяции при расширении ареала или законы развития этносистем Л.Н. Гумилева, И тем не менее, Юго-Западу не помогли донжоны, Северо-Запад тоже спасался кровью «акритов» Залесской Руси, а не камнем стен Ладоги и Изборска.
[19] Кивокурцев Ю. Памятник домонгольской эпохи близ Коломны.// Труды кабинета истории материальной культуры МГУ. Вып.V. М., 1930. С.66-71.
[21] Раппопорт П.А. Строительные артели Древней Руси и их заказчики.// СА.1985.No 4.С.85.
[22] Среди мастеров, появившихся в Галицкой земле после на шествия и в результате политики Даниила, вполне могли быть и части каких-то строительных артелей.
[23] Пескова А.А., Раппопорт П.А., Штендер Г.М. К вопросу о сложении новгородской архитектурной школы. // СА.1982., No 3.
[24] Раппопорт П.А. Древнерусская архитектура. СПб.,1993. С.263.
[25] Торшин Е.Н. К вопросу о хронологии киево-черниговского зодчества к. XII- нач. XIII в.// Искусство Руси, Византии и Балкан XIII века: Тезисы докладов конференции. М., 1994.С.26.
[27] Шеляпина Н.С. К истории изучения Успенского собора Московского Кремля.// СА. 1972., No 1.
[28] Работы Псковской археологической экспедиции Эрмитажа в1268 году.// СГЭ. Л., 1971. В.33.С.114.
[29] Никольская Т.Н. Земля Вятичей: к истории населения бассейна верхней и средней Оки в IX-XIII вв. М., 1981.С.179.
[31] Федоров Н.И. Планы главного собора Московского Кремля.// ПКНО. 1987. Мнение Н.И.Федорова находит некоторое подтверждение в работе Н.М.Богдановой, писавшей о «прямых торговых связях Северной Руси с Херсоном, а не через Киев». Богданова Н.М. Херсон в X-XV веках Проблемы истории византийского города.// Причерноморье в средние века. М. 1991.,Ч.II.С.81. Ближайшие аналогии Н.И. Федоров находил в известняковой заливке пола, использовании красной черепицы и форме креста храма 1326 года.
[32] Белецкий В.Д. К изучению новгородско-псковских отношений во второй половине XIII века.// Археологическое исследование Новгородской земли. Н. 1984.С.23.
[33] Воронин Н.Н. Зодчество. С.137.
[34] Вернее, произошёл переход от разработки подземных каменоломен к добычи камня в открытых карьерах, хорошо прослеживаемый на материалах Мячковского месторождения известняка. Викторов А.М, Звягинцев Л.И. Белый камень Подмосковья.
[35] Например, плинфа ( и не-вендская кладка) применялась при строительстве Верхней церкви в Гродно, построенной на рубеже XIII и XIV веков, церкви на территории Новогрудка этого же периода, при сочетании вендской и готической кладок. Трусов О.А. Памятники монументального зодчества Белоруссии XI-XVII веков. Минск.1988., С.50-51.
[36] Трусов О.А. Памятники монументального зодчества Белоруссии XI-XVII веков. Минск.1988., С.102.
[37] Трусов О.А. Памятники монументального зодчества. С.122. Из исключений отметим красные и зеленоватые изразцы Столпье. Раппопорт П.А. Волынские башни.// МИА. No 31. С.211
[38] Шеляпина Н.С. К истории изучения Успенского собора Московского Кремля.// СА. 1972., No 1. С.213.