Общая экономическая политика России в конце 19 начале 20 века бала направлена на искоренение отсталости в промышленности, сельском хозяйстве и торговле. Разработанная программа правительства первоочередной задачей ставила развитие всех отраслей в промышленности, с учетом удовлетворения спроса не только у российских потребителей, но и у иностранных. Стимулом для строительства элеваторной системы стали «голодные» годы вызвавшие осознание у общественных деятелей идеи создания товарных и производственных запасов. В начале XX века уменьшение количества товарного зерна связано с усилением между мукомолами из-за конкуренции и повышенного спроса на него.
Развитие сельского хозяйства при освоении территории современного Фёдоровского района Саратовской области в 19 веке предполагало не только производство зерна, но и возможности его сохранения по следующим направлениям:
1) создание семенного фонда, 2) хранение как пищевой запас, 3) создание резервных фондов на случай неурожаев, 4) торговый запас, 5) фонды на общественные нужды.
Для решения подобных задач проводились следующие мероприятия: 1)в рамках общины создавались общественные запасные склады, 2) в личных хозяйствах строились амбары.
Рыночное аграрное производство предполагало варьирование торговыми зерновыми потоками как во временных лагах (осень-весна), так и в случае колебаний урожайности(неурожаи-урожаи) или конъюнктурного спроса(падения цен в различных традиционных местах продажи).
Традиционно зерновыми рынками сбыта были волжские пристани: Зельман(Ровное), Покровская Слобода(Энгельс), Балаково, Самара.
Самые высокие зерновые цены считались в Самаре.
Земские журналы извещали волостные правления о конъюнктуре цен на зерно с такой целью, чтобы крестьяне могли получить максимальную прибыль за свой труд и были надежными плательщиками по всем статьям, прежде всего местных налогов.
Неурожаи, связанные с засухой, периодически повторялись через 5-7 лет и порой на нет сводили экономическое развитие территории.
Узкими местами становились хранение собранного зерна и его вывоз.
Одной из главных причин строительства элеваторной системы, были неудовлетворительные условия хранения хлеба. В связи с этим, в 1888 году правительством было утверждено «Положение о товарных складах». Согласно этому документу к постройке элеваторов допускались земства, различные общества, организации и отдельные частные лица.
Особый интерес к развитию элеваторной сети проявляли представители крупного торгового капитала. Землевладельцы и крестьяне хотели хорошо налаженной и облегченной системы хлебного рынка. Их заинтересованность в строительстве элеваторной системы была обусловлена возможностью, не продавая хлеб, получить дешевую ссуду и отдать зерно в зернохранилище, принадлежащее тому, кто выдает ссуду. В итоге, функции наложенные на деятельность элеваторов заключались в торговом обезличивании зерна, классификации и обработке зерна, сокращении накладных расходов, упрощении порядка выдачи ссуд. А основная техническая задача – гарантия сохранности хлеба от порчи и потери.
ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЕ ЗЕРНОВЫЕ СКЛАДЫ.
Уже в первое десятилетие 20 века зерновых складских площадей, которые размещались на прилегавших к железнодорожному вокзалу территориях, стало не хватать. И РУЖД приступило к строительству складов на тех местах, на которых находится современный элеватор. Туда же было подведено и железнодорожное полотно.
С декабря 1910 года Государственный банк определяет предварительный план постройки элеваторов в различных губерниях России. Их строительство решено было начать с Самарской губернии, как наиболее стабильного хлебного района.
В строительстве элеваторной сети немаловажную роль играли несколько факторов:
местность под постройку выбиралась сухая и возвышенная;
удаленность от других построек;
навозные и помойные ямы не должны соседствовать с территорией элеватора.
Такая постановка дела просуществовала вплоть до 1918 года, когда была национализирована железная дорога вместе с зерновыми складами.
В данную эпоху зерновые склады использовались для ссыпки зерна, которое изымалось у крестьян прибывшими из промышленных районов бойцами продотрядов. Оно оправлялось в Иваново, Ярославль, Тулу, Москву.
Исторический факт, что во время начала массового сопротивления крестьян начавшегося в 1921 г.(«Армия Правды», «зеленые» и т.д.) повстанческие отряды В.Серова часто захватывали на станции Мокроус зерновые склады и все, что было экспроприировано продотрядами раздавалось крестьянам окрестных сел. В этих действиях повстанческое движение находило социальную базу для поддержки среди населения территории современного Фёдоровского района.
В то же время в эпоху массового голода в Поволжье(1921-1922гг.) зерновые склады стали использоваться для хранения продовольственных поставок иностранных благотворительных организаций и прежде всего американской «АРРА».
На базе сельских школ под контролем церковных служащих, бывших земских деятелей (учителя, врачи, агрономы) открывались благотворительные столовые. Хлеб выпекали из иностранного зерна, временно хранившегося в Мокроусских зерновых складах.
ИЗ СТАТЬ В ГАЗЕТЕ» ВПЕРЁД К ПОБЕДЕ»
(№49 от 24.05.1936г.)
Эпоха «Большого террора»(1937- 1938 гг.) не обошла стороной и Мокроусский элеватор. Сверху было инспирирована задача по выявлению «врагов народа» в данной отрасли Республики Немцев Поволжья.
В сентябре 1937г. руководством АССР НП была получена телеграмма за подписью И.Сталина и В.Молотова с требованием немедленно провести открытые судебные показательные процессы над вредителями «в деле хранения зерна».
Около трех дней в Мокроусе продолжался судебный процесс над контрреволюционной группой вредителей, орудовавших в Мокроусском элеваторе «Заготзерно».
Допросом обвиняемых и показаниям свидетелей суд установил, что враги народа Чернышов – бывший директор элеватора, Лазаренко – бывший технорук, систематически наносили государству огромный вред, подрывая мощь и обороноспособность страны.
Эти вредители умышленно заражали клещом зерно, находящееся на складах элеватора. Гнусные враги Чернышов и Лазаренко покрывали брезентом не зараженное клещом зерно, зараженным клещом. Они оставляли вблизи чистого хлеба кучи зерна зараженного клещом, лишь бы больше заразить хлеба сельскохозяйственными вредителями. В результате вредительства на элеваторе ими было заражено 5495 тонн зерна.
После допроса свидетелей, выступлений прокурора, защитника и последних слов обвиняемых 27 сентября утром, выездная сессия спецколлегии Верховного Суда АССР НП вынесла приговор.
Обвиняемые Чернышов и Лазаренко приговорены к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией всего имущества.
На суде присутствовало более 500 рабочих, служащих кантцентра и колхозников кантона, которые встретили приговор с одобрением».
Одобрение по не писанным законам того времени проявлялось в продолжительных аплодисментах.
Кроме этого 23 сентября в Марксштадте состоялся открытый показательный судебный процесс над работниками Марксштадтского ссыпного пункта, обвинёнными во вредительстве – намеренном заражении зерна нового урожая клещом. Вердикт – высшая мера наказания.
Расстрелы в АССР НП в эпоху «Большого террора» проводились в тюрьме г.Энгельса(сейчас не сохранилась).
В эти же дни в Гнаденфлюре(сейчас с.Первомайское Фёдоровского района Саратовской области, бывший кантонный центр) судили руководителей Плесского элеватора, которых приговорили к длительным срокам тюремного заключения.
УДАРНАЯ СТРОЙКА — термин, появившийся в СССР применительно к некоторым строящимся объектам. По определению ударная стройка — «важнейший народнохозяйственный объект, строительство которого предусмотрено решениями съезда КПСС, ЦК КПСС и Совета Министров СССР, Государственным планом развития народного хозяйства СССР и над сооружением которого осуществляет шефство Ленинский комсомол».
Ударная комсомольская стройка подразумевала создание специального штаба стройки — комсомольского органа, где на заседаниях в первую очередь командовали (курировали) руководители территориальной организации КПСС.
Набор волонтёров для работы на УКС проходил в рамках государственной системы оргнабора, но чаще — по комсомольскому призыву (комсомольской путёвке).
ОТКРЫТИЕ НОВОГО ЭЛЕВАТОРА.
ЭПОХА РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ.
ЭЛЕВАТОР КАК ЧАСТЬ ДУХОВНОГО НАСЛЕДИЯ.
Поле, пруды, элеватор, дороги.
И поезда, поезда, поезда.
Едут в них грузы и едут в них люди,
Утром, под вечер и едут всегда.
И проводница смахнёт у вагона
С поручней пыль, и дороги печаль.
Здравствуй, приехали, мы уже дома.
Ты, Мокроус, нас с любовью встречай.
Здесь, средь полей, на равнине широкой.
Там, где гулял Мокроус-атаман.
Нами рабочий посёлок построен.
Степь да ковыль, да под утро туман.
Выстроен степью, трудами и хлебом,
И красотою полей и жнивья.
Наш Мокроус, ты всегда вместе с нами.
Мы же с тобой! Ты Россия моя!
И родилось не одно поколенье,
Чистых и мудрых людей, вот как здесь.
Степь широка, Мокроус будет вечен!
Сердцем спасибо за то, что ты есть!
На снимке: Мокроус. Строительство нового элеватора. Фото 60-х гг. Личный архив.
Ну и про постройку элеватора в Самаре. Который элеватором не работал ни дня. Конкурентный де-пизес, как он есть.
«Самым главным становилось не столько производство, сколько стандартизация готовой продукции. Неожиданно лидером здесь становились Северо-американские штаты. Известный экономист профессор Л.Н.Яснопольский в начале XX века бил в набатный колокол, что в США имеются терминальные портовые элеваторы, способные принимать и отгружать в час до 170 тысяч пудов зерна. На Европу угрожающе надвигался вал американской пшеницы. Русское зерно хоть и считалось качеством выше за счет более богатого содержания клейковины, но. В этом «но» заключается российский менталитет. В русской пшенице не была заложена гарантия качества, не было равнозначности зерен, процветала разносортица. Иностранные биржевики порой шутили – у России два сорта пшеницы – пшеница есть и пшеницы нет. Конечно Россия все еще оставалась главной житницей Европы. Страна собирала астрономическую цифру – 4 миллиарда пудов хлеба в год, из которых экспортировала от 600 до 800 миллионов пудов. При этом доля Самарской губернии составляла от 10 до 14 процентов.
Однако тенденция, складывавшаяся на Западном рынке, не радовала. Русскую пшеницу старались лишь добавлять при помоле для повышения качества муки. Стало наблюдаться падение цен. В 1883 году пуд пшеницы стоил 1 руб. 04 коп.; в 1989 году уже 70 копеек. Цена на овес упала с 98 копеек до 63 копеек. В 1898 урожайном году русский овес в Лондоне стоил 1 рубль за пуд, а в Воронежской губернии в это время его цена упала до 31 копейки за пуд; в Оренбургской губернии до 22 копеек за пуд. Такие ножницы в ценах напоминали фарцовщину и вели к ограблению крестьян и обнищанию латифундистов. Богатели лишь посредники, имевшие право на торговлю с заграницей.
Назрела необходимость в специальной правительственной программе по строительству современных исключительно емких зернохранилищ. В России к концу XIX века имелось лишь 60 элеваторов с общей вместимостью 22 миллиона пудов. Портовых элеваторов насчитывалось 7. Самарская губерния располагала 9 элеваторами в районе Бугуруслана. Там могло содержаться лишь 1 900 тысяч пудов. Все эти цифры хранения – капля в море при хорошем урожае. В Самаре по этому поводу шутили так – плохой урожай – голод, хороший урожай – беда.
В ноябре 1910 года Совет министров предложил Государственному банку соорудить и эксплуатировать восемь собственных элеваторов в юго-восточных губерниях, в городах Воронеже, Тамбове, Пензе, Симбирске, Саратове, Оренбурге, Уфе и Самаре. Выбор пал на Госбанк не случайно. Эта мощная финансовая система участвовала в зернопроизводстве, вкладывая в него свои капиталы. Приведем динамику: в 1885 году – 3,6 миллиона рублей; в 1890 году – 11,5 миллионов рублей; и в 1895 году уже 35 миллионов рублей.
24 марта 1911 года председатель самарского отделения Госбанка Александр Константинович Ершов выступил на заседании биржевого комитета, где заявил: «. пора упорядочить хлебное дело и очистить зерно. Для этого надо построить гигантский элеватор, который дает возможность удержать хлеб в стране от выбрасывания на заграничные рынки во время понижения цен. Элеватор удержит излишки хлеба урожайных годов для неурожайных, даст уверенность банкам, исключит порчу хлеба». Он также отметил: «Элеватор повысит закупочные цены на хлеб, увеличит состояние, покупную и платежную способность землевладельцев, посевщиков и крестьян. А так как землепашцев в губернии более 90 процентов населения – ясно, что от правильного хранения зерна зависит расцвет торговли и промышленности Самары».
Эта речь с воодушевлением была встречена членами биржевого комитета. Среди них назовем М.Д.Челышева, Е.А.Зубчанинова, В.М.Догадина, И.Г.Немцева, А.Ф. фон Вакано, И.С.Пензина, Н.Ф.Колесникова, В.П.Ушакова. Председатель биржевого комитета В.И. Ромашов в своей речи отметил: «Хранение хлеба в амбарах сопряжено с большими накладными расходами, растет потеря при перевозке гужом не менее 10 пудов с вагона, тратится до 5 копеек с пуда при загрузке и выгрузке». Речь Ершова подхватили журналисты, распечатав во всех газетах. Город заговорил о новом элеваторе-гиганте. Это касалось всех, ведь к тому времени ежегодно в Самару поступало около 12 миллионов пудов зерна гужом. Отсюда 8 миллионов пудов отправлялось баржами, 2 миллиона уходило железной дорогой на российский рынок. Остальное хранилось в частных амбарах.
300 тысяч пудов содержалось на складе железной дороги. Отсутствовала техника, способная сортировать зерно, правильно сушить его. Город мог брать дешевое зерно и, повысив его качество, придержать до повышения цен, а затем уже выбросить на рынок. Экономические магнаты мечтали влиять на цены мирового зернового рынка. Сконцентрировав в своих руках самарскую твердую пшеницу, они могли бы диктовать свои законы всем передовым индустриальным странам. Зерновая конкуренция с каждым годом становилась все жестче. Экспортерами становились Канада, Аргентина, Австралия. Вчера про эти страны узнавали лишь из произведений Жюля Верна, а сегодня они готовы были зачеркнуть труд тамбовского мужика и оренбургского казака. Если не касаться большой политики, то чудо-элеватор навсегда бы снял опасность голода во всем регионе при неурожае. Хранитель зерна рассчитывался на 3 миллиона 400 тысяч пудов зерна тяжелой пшеницы.
Как обычно, правительство объявило конкурс на лучший проект. Ведущие инженеры взялись разрабатывать конструкцию будущего хлебного гиганта. Было представлено 4 проекта. 17 июля 1913 года при обсуждении приняли чертежи инженера В.Г. Петрова. Они подкупали простой технической грамотностью и дешевизной строительства.
Одним из самых сложных вопросов стал выбор места расположения зернохранилища. Существовали две точки зрения, как бы два враждебных лагеря. Хлеботорогвцы, имевшие свои амбары по реке Самарке, требовали возведения элеватора вблизи Полицейской площади, так как самарский лед вскрывался первым и можно было заранее загрузить баржи зерном. Кроме того, проведение железной дороги к элеватору не требовало строительства длинной железнодорожной ветки, что также удешевляло проект. Казанские предприниматели, заинтересованные в строительстве элеватора, взяли обязательство за свой счет углубить бухту при впадении Самарки в Волгу. Тем самым они обеспечили бы зимовку 66 баржам емкостью от 3 360 тысяч пудов до 3 960 тысяч пудов. Работы обещали закончить к осени 1913 года.
Другая группа новых хлеботорговцев требовала строительства элеватора на Волге вблизи Шадринской мельницы (у завода Кинап). Их цель заключалась не в том, чтобы как можно раньше по весне выбросить хлеб на рынок, а наоборот, как можно дольше его держать, ориентируясь на цены Западной Европы. В биржевом комитете началась настоящая война, писались письма протеста, собирались подписи, созывались чрезвычайные заседания. Так, например, 16 августа 1912 года в 10.00 на чрезвычайном собрании биржевого комитета обсуждалось письмо пяти членов Биржи. Присутствовало 29 человек. А.И. Кан, Г.И. Лесинский, А.Я. Слободчиков, С.Н. Постников и Н.Т. Якушев потребовали строительства элеватора на Волге. Им резко возразила другая группа биржевиков. Так И.В. Лосев ответил, что на бухте за подачу вагонов не платить, а на Волге – платить.
В качестве аргумента звучало, что плата за подачу вагонов до Шадринской мельницы – стоит 3 рубля 25 копеек. С.Н. Постников в ответ заявил, что бухта на Самарке мала и резко снизит обороты. Госбанк соглашался заплатить любые деньги за земли на Волге, так как был заинтересован в увеличении экспорта зерна, а не в его выгодной продаже на внутренний рынок. Представители городских властей заявили, что отдадут безвозмездно в бухте у реки Самарки земли, так как городу самому нужно зерно и право им распоряжаться.
В конечном итоге строительство началось в бухте. В сентябре 1912 года город приступил к подготовительным работам и заготовке стройматериалов. В 1913 году был вырыт котлован под главное здание и построена железная дорога, которая обошлась в 1,5 миллиона рублей. Вблизи строительства сконцентрировалось до 180 тысяч пудов железа, тысяча кубов песка, около 40 тысяч бочек цемента. Железобетонные работы проводились 11 месяцев и закончились к 1 января 1915 года. В августе 1914 года началось строительство силовой станции и закончилось в декабре 1915 года. В то же время возродилась насосная башня и шестиэтажный комфортабельный жилой дом для обслуживающего персонала элеватора. Там же была оборудована лаборатория и контора. Квартиры предоставлялись смотрителю, бухгалтеру, электротехнику, двум весовщикам. Двум сторожам.
Сам чудо-элеватор открылся 21 сентября 1916 года. На торжественном собрании присутствовали представители фирм, участвовавших в его создании. Механическое оборудование поставило Товарищество Антона Эрлангера и К. Силовую установку конструировали заводы Шведского Акционерного общества де Лаваль, котлы – завод Бари в Москве. Прокладку проводов, освещение взяло на себя Акционерное общество Вольта. Телефонную и световую сигнализацию провело Акционерное общество «Борьба с огнем».»