Сокровищница духовной мудрости
. Не сокрыто от меня и то, что среди пас стоят многие ремесленники, которые, занимаясь художествами рукодельными, с трудом добывают себе пропитание дневною работою; и они-то обсекают у меня слово, чтобы не надолго отвлекаться от работы. Что же скажу им? То, что часть времени, данная взаим Богу, не пропадает, но вознаграждается Им с великим прибытком. Ибо все те обстоятельства, которые способствуют к делу, благоустроит Господь предпочитающим духовное, подав в делах их и крепость тела, и усердие души, и удобство к сбыту работ, и благоуспешность в целой жизни. Но хотя бы в настоящей жизни плоды трудов наших и не соответствовали надеждам, по крайней мере, для последующего века доброе сокровище — учение Духа. Посему отложи из сердца всякое житейское попечение, и весь соберись. сам в себя. Ибо мало пользы, если телом ты здесь, а сердце твое занято земным сокровищем (свт. Василий Великий, 5, 38—39).
Всякая тварь, и безмолвная и вещающая, и премирная и земная, славит Создавшего. А жалкие люди, оставив домы и стекшись в храмы, чтобы получить там некоторую пользу, не преклоняют слуха к словесам Божиим, не приходят в сознание своей природы. Не скорбят о том, что ими обладает грех, не скорбят, приводя на память себе грехи свои, не трепещут суда, но, с улыбкой простирая друг к другу руки, дом молитвы делают местом длинных бесед, не внимая псалму, который свидетельствует и говорит, что в храме Божием всякий глаголет славу (Пс. 28, 9) (свт. Василий Великий, 5, 212).
Вошедши в дом Божий, не будем парить умом; напротив того, внутренний человек наш да займется созерцанием и молитвою (прп. Ефрем Сирин, 30, 138).
. Не будем так худо относиться к самим себе, но будем предпочитать пребывание здесь всем занятиям и заботам (свт. Иоанн Златоуст, 44, 602).
. Мы ходим в церковь не для того только, чтобы побывать здесь, но чтобы вынести отсюда великую и духовную пользу (свт. Иоанн Златоуст, 45, 82).
Шум и гнев служат оскорблением предложенной Жертвы (свт. Иоанн Златоуст, 45, 404).
. Бог устроил церкви в городах, как пристани на море, дабы мы, прибегая сюда от бури житейских смятений, наслаждались величайшею тишиною. Здесь не нужно бояться ни бурного движения волн, ни нападения разбойников, ни нашествия злодеев, ни силы ветров, ни засады зверей; это — пристань свободная от всего такого; это — духовная пристань душ (свт. Иоанн Златоуст, 45, 405).
Кто приходит сюда с верою и усердием, тот выходит с бесчисленными сокровищами; как только он откроет уста, тотчас исполняет присутствующих всяким благоуханием и духовным богатством; и хотя бы постигли его бесчисленные бедствия, он все перенесет легко, получив здесь от Божественных Писаний достаточное побуждение к терпению и любомудрию. (свт. Иоанн Златоуст, 45, 564).
Следуйте же тихими шагами, в совершенном молчании. Никто не входи сюда с житейскими заботами, никто — с рассеянностью и смущением, но оставим все это за первыми дверями, и таким образом все войдем сюда. Мы входим в Царские Чертоги небесные, вступаем в светлые области, внутри они исполнены великого молчания и неизреченных тайн (свт. Иоанн Златоуст, 49, 392).
Если царские грамоты прочитываются в театре, когда наступает полная тишина, то тем более в этом граде должны все утихнуть и стоять с напряженною душою и слухом, потому что здесь будут читаться повеления не земного царя, а Владыки ангелов. Если мы так себя расположим, то сама благодать Духа вернейшим образом укажет нам путь, и мы придем к самому Царскому Престолу и получим все блага по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа. (свт. Иоанн Златоуст, 50, 16).
. Мы часто собираем вас сюда не для того, чтобы вы только приходили сюда, но для того, чтобы вы получили и какие-нибудь плоды от пребывания здесь. Если же вы будете выходить отсюда без всякого плода, то, хотя бы вы всегда ходили сюда, ваше хождение и присутствие ничего не будет значить (свт. Иоанн Златоуст, 50, 119).
Вы и здесь поступаете, как на торжище; и когда говорит Сам Бог, не только не слушаете слов Его в молчании, а занимаетесь разговорами совсем о других предметах. И пусть бы вы занимались тем, что касается вас самих, нет — вы говорите и слушаете то, до чего вам и дела нет. Вот о чем я плачу и не перестану плакать! (свт. Иоанн Златоуст, 50, 359).
Если бы можно было видеть, о чем говорят за всяким священным собранием мужи, жены, — то ты увидел бы, что слова их гаже всякого навоза. Потому умоляю, оставьте этот худой обычай, чтобы церковь могла благоухать миром. Мы наполняем ее ныне только чувственным фимиамом, а о том, чтобы изгнать и истребить духовную нечистоту, и не заботимся. Что же в том пользы? Поистине не столько бесчестим мы церковь, когда заносим в нее навоз, сколько оскверняем ее тогда, когда разговариваем в ней друг с другом о барышах, о торговле, о корчемстве, о том, что совсем неприлично нам, тогда как нужно было бы здесь присутствовать ликам Ангелов, церковь делать небом, и ничего другого не знать, кроме сердечных молитв, молчания и внимания (свт. Иоанн Златоуст, 50, 874—875).
Пусть же никто в церкви не печется о делах домашних; напротив, пусть и в доме размышляет о предметах церковного учения (свт. Иоанн Златоуст, 51, 20).
В церковь псе приходят только для того, чтобы поглазеть; но от нас требуется не это — нам нужны дела и чистая душа. Если же ты весь день истратишь на любостяжание и потом, придя (в церковь), скажешь несколько слов, то не только не умилостивишь Бога, но еще более раздражишь Его (свт. Иоанн Златоуст, 51, 554).
. Старайтесь не о том только, чтобы приходить в церковь, но чтобы уходить и домой, получив какое-нибудь врачевство против своих страстей, чтобы если не от нас, то от Писаний заимствовать соответственные врачевства (свт. Иоанн Златоуст, 52, 269).
. Не позволяется сказать в церкви даже слова близ стоящему, хотя бы кто встретил давно невиденного друга, по делается это вне, — и весьма справедливо. Церковь не цирюльня, не лавка с благовониями, не мастерская, подобная находящимся на торжище, но место Ангелов, место Архангелов, Царство Божие, самое небо. Если бы кто-нибудь отверз небо и ввел тебя в него, то ты не осмелился бы разговаривать, хотя бы увидел отца, хотя бы брата; так точно и здесь не должно говорить пи о чем другом, кроме предметов духовных, потому что и здесь небо. Если не веришь, то посмотри на эту Трапезу, вспомни, для кого и для чего она поставлена, подумай, Кто приходит сюда, и страшись даже прежде времени. Кто увидит только троп царя, тот возбуждается в душе своей, ожидая выхода царя; так точно и ты, еще прежде страшного времени, страшись и бодрствуй, и еще прежде, нежели увидишь поднятые завесы и предшествующий сонм Ангелов, возносись к самому небу (свт. Иоанн Златоуст, 53, 373—374).
Храм есть жилище, принадлежащее только Богу; здесь обитают любовь и мир, вера и целомудрие (свт. Иоанн Златоуст, 53, 897).
Один скажет острое слово, и смех тотчас распространяется между сидящими; и к удивлению, даже во время самой молитвы многие не перестают смеяться; диавол всюду торжествует, всех связал, всеми обладает; Христос бесчестится и изгоняется; церковь ставится ни во что (свт. Иоанн Златоуст, 55, 141).
По выходе из церкви не рассеивайтесь умом своим по суетным и бесполезным вещам, чтобы диавол, пришедши и нашедши вас занятыми такою суетою, не похитил тотчас из сердец ваших памятования слышанных вами в церкви душеполезных словес, как птицы расхищают семена пшеницы, трудолюбно посеянные на поле, но еще не сокрытые в землю, — и вы опять не остались пустыми от спасительного учения (прп. Симеон Новый Богослов, 77, 192).
. великое иметь внимание ко всему последованию службы, внимая шестопсалмию, Псалтири и положенным чтениям из отцев; причем пусть не позволяет себе распускать члены тела своего и стоять бесчинно или прислоняться к степам и колоннам; руки надобно. иметь впереди, благоговейно сложивши, и ногами стоять на полу обеими ровно, голову держать неподвижно, не обращая ее туда и сюда, но наклонив долу; умом пусть не рассеивается, не любопытствует, что делает тот или другой, и не подвигается к нерадивцам, которые тайком говорят и шепчутся между собою, — но пусть хранит очи свои и душу свою от блуждания туда и сюда и сколько можно напряженно внимает одной молитве, чтению, поемым тропарям и читаемым словесам Божественного Писания, не пропуская без пользы ни одного слова и заботясь питать всем этим душу свою, чтобы, пришедши в сокрушение и смирение, восприяла она просвещение от Святаго Духа (прп. Симеон Новый Богослов, 77, 209—210).
Положи. для себя в неизменное правило — никогда не выходить из церкви прежде, чем иерей скажет самую последнюю молитву (т. е. отпуст), без крайней какой нужды или потребности телесной, но всегда с терпением простаивать до конца на своем месте, как говорит Божественное Писание: претерпевый до конца, той спасен будет (ср.: Мф. 10, 22). За это сначала будешь ты получать помощь от Бога, не чувствуя того сам, потом со временем станешь ощущать сию Божию помощь и чувством души твоей, а спустя немного после этого будешь зреть ее в Божественном некоем просвещении (прп. Симеон Новый Богослов, 77, 211).
Когда кончится служба утренняя, ты, по выходе из церкви, не заводи праздных разговоров с тем или другим, и умом своим на рассеивайся туда и сюда, но спеши прямо в келью свою и там, совершив определенную тебе для сего молитву, берись или за свое рукоделие, или за данное тебе послушание, или за чтение (прп. Симеон Новый Богослов, 77, 211).
. Что нам сказать о тех, которые не в молчании предстоят, не участвуют в воспевании славословий, но разговаривают друг с другом, и нашу словесную службу Богу смешивают с какими-то праздными разговорами, и сами не слушают священные и боговдохновенные слова, и желающим слушать — мешают? Доколе, о, вы — такие люди! — будете хромать на оба колена, как сказал бы фесвитянин Илия, — желающие одновременно участвовать и в молитвах и в неблаговременных, земных разговорах и не исправляющие друг друга, как это подобало бы, но взаимно всячески губящие друг друга, лучше же сказать — сами друг другом уничтожаемые? Доколе не удержитесь вы от суетных слов, но дом молитвы будете делать домом торговли или вести страстные разговоры, дом, в котором произносятся и воспринимаются слухом словеса жизни вечной? Эту вечную жизнь мы, с нашей стороны, просим у Бога с непостыдной надеждой; а, со стороны Бога, она даруется тем, которые всей душою и всем помышлением молят о ней, — но не тем, которые даже, так сказать, и не полный язык подвигают к молитве. Ныне у нас, братие, жертва приносится не через огонь, как при Моисее, но словом совершается. Посему, в то время как огнем возносимая Богу жертва воспринималась, приносившие вне чуждый огонь, вместе с Кореем восставшие против Моисея, были сожжены священным огнем, возгоревшимся против них (см.: Чис. 16, 1—33).
Убоимся же и мы, чтобы, привнося внешние чуждые слова на сем Священном Божественном Жертвеннике, я говорю о Церкви, не стать нам вконец осужденными сущими в ней Божественными словами, отсюда делая сами себя достойными изречения проклятия и осуждения. О, убоимся, молю, и доколе пребываем здесь, со страхом предстоя Богу, будем приносить моления; выходя же отсюда, покажем с этих пор изменение в образе жизни на лучшее. (свт. Григорий Палама, 26, 102—103).
. Храм является образом Его Гроба ; лучше же сказать — и более чем — образом: иначе, быть может только представляя его. Ибо и он имеет место, где лежит Тело Владычнее, во внутреннем помещении за завесой, где находится и всесвященная Трапеза. Так что тот, кто внутренно прибегает к сему Божественному, воистину и Боговместимому Гробу, и приседит, и пребывает до конца, сосредоточивая и простирая к Богу свои мысли, тот не только познает в сем боговдохновенные слова Писания, как бы неких Ангелов, возвещающих о Божестве и Человечестве воплотившегося нас ради Божиего Слова, но и ясно узрит мысленными очами Самого Господа; скажу даже — и телесными: ибо с верою взирающий на Таинственную Трапезу, и почивающий на ней Хлеб Жизни, видит Самое Воипостасное (Сущее) Слово Божие, Которое стало Плоть и возобитало среди нас; и если сделает себя достойным, чтобы Оно возобитало в нем, то не только увидит, но и сделается участником Его, и имеет Ею обитающим в себе, и исполняется подаваемой Им Божественной благодати; и как оная Мария увидела то, что Апостолы жаждали увидеть; так и сей человек удостоивается видеть и насладиться тем, во что, но выражению Апостола, желают Ангелы проникнуть (ср.: 1 Пет. 1, 12), и через созерцание сего и причастие весь становится боговидным (свт. Григорий Палама, 26, 212).
Кто во время земной жизни будет по возможности часто посещать храм Божий, как бы жить в нем, тот, разлучившись с телом, весьма удобно перейдет для вечного празднования в небесный, нерукотворенный храм. (свт. Игнатий Брянчанинов, 39, 178).
Церковные молитвословия содержат в себе пространное христианское догматическое и нравственное богословие: посещающий неупустительно церковь и тщательно внимающий ее чтению и песнопению, может отчетливо изучиться всему нужному для православного христианина на поприще веры (свт. Игнатий Брянчанинов, 39, 181—182).
«Авва Маркелл Фиваидский, намереваясь идти в воскресенье к службе, приуготовлял себя и часть Писания выучивал наизусть, — вспоминал его ученик. — И когда стоял за службой, грудь его была омочена слезами, ибо говорил, что, когда совершается служба, он видит всю церковь как бы огненной, а когда оканчивается служба, опять удаляется огонь» (98, 404).
В Печерском монастыре жил монах по имени Эразм. Он имел большое богатство, но все его истратил на церковные нужды, так что дошел до последней нищеты, и все стали пренебрегать им. И стал он отчаиваться, что не получит награды за истраченное богатство, потому что в церковь, а не на милостыню раздал его. Диавол вложил ему это в сердце. И стал он нерадеть о житии своем, во всяком небрежении и бесчинстве дни свои проводил. Однажды разболелся он так сильно, что перестал говорить, лежал с открытыми глазами, едва дышал. Так пробыл он семь дней, а на восьмой пришли к нему братия и, видя его страшное состояние, удивлялись и говорили: «Горе, горе душе брата сего! Жила она в лености и во всяком грехе, а теперь вот мятется и не может выйти». Эразм же встал, как будто никогда и болен не был, сел и начал говорить им: «Отцы и братия, истинно так: грешен я, как вы сами знаете, и не покаялся даже доныне. Но вот явились мне святые Антоний и Феодосий и сказали: «Мы молились Господу, и Он дал тебе время покаяться». И вот увидел я Пресвятую Богородицу: Она держала на руках Сына Своего, Христа Бога нашего, и все святые были с Нею. И сказала Она мне: «Эразм, за то, что ты украсил церковь Мою и иконами возвеличил ее, и Я тебя прославлю в Царстве Сына Моего. Нищих же вы всегда имеете с собой (см.: Мф. 26, 11). Только, вставши от болезни, покайся и прими великий ангельский образ: в третий день Я возьму тебя к Себе, чистого, возлюбившего благолепие дома Моего».
И, сказав это, Эразм начал перед всеми исповедовать соделанные им грехи, не стыдясь, а радуясь о Господе. Потом он встал, пошел в церковь и пострижен был в схиму; в третий же день отошел ко Господу в добром исповедании (100, 48—50).
В защиту строительства православных храмов
Взгляд из провинции
Месяц назад, после провала грунта в сквере им. Карамзина города Ульяновска, нашей общиной было написано обращение на имя руководителя Управления по охране культурного наследия региона с просьбой привлечь нас к участию в археологических исследованиях, о которых было публично объявлено. Нас данное место интересовало как единоверцев (старообрядцев в лоне Русской Православной Церкви. – В.Б.), так как существует версия, что в сквере стояла единоверческая церковь. Версия слабая, но мысль о том, что в городе может появиться православный храм, как всегда привлекла малочисленных, но решительно настроенных комментаторов на самый популярный местный портал. Вопрос о строительстве церкви еще не ставился, а вот протестующие уже вполне ясно обозначили свою позицию от «надо строить садики и больницы» до «ждем, когда дадут команду храмы рушить».
Все это заставило задуматься вообще о том, почему же на самом деле люди противятся возникновению Домов Божиих, какие аргументы лежат в их доводах на поверхности и что же у них на самом деле внутри.
Вспоминаю, как около года назад одна из православных общин Ульяновска через публичные слушания добилась строительства храма. От некоторых жильцов были слышны протесты из серии «застраиваете парковую зону». Честно, я и подумать не мог, что узкая полоска вытоптанного пустыря, заваленного ближе к кустам бутылками и сопутствующим мусором, «заминированная» домашними питомцами и с двух сторон засаженная редкими деревьями, – это парковая зона. Храм строить начали в одном из самых неблагополучных районов города. Бывали случаи, что людей убивали за отказ дать денег на выпивку. Даже по ощущениям, попав в эти края, можно было понять, что с нравственностью здесь тяжело. И все это на фоне унылой советской архитектуры. В общем, «парковая зона» очень вписывалась. А храм предполагалось строить белоснежный, с золотыми куполами. И конечно, с основательным благоустройством этой самой парковой зоны.
В другом месте города храм был построен рядом с так называемым местным «пляжем» на реке Свияге. Перед началом строительства вывезли «Камаз» шприцов и алкогольной тары. Место в народе известное – и своим удручающим видом, и дурной репутацией «диких зарослей». Сейчас здесь красуется замечательный храм с великолепной площадкой, открывающей вид на противоположный берег и пойму реки. На территории планируется строительство образовательного центра. Эти места были заселены около 350 лет назад, в одно время с появлением града Симбирска. За все это время на территории района храма не было. Теперь он есть. Для порядка 30 тысяч жителей.
Церковь – это не просто здание. Это и детский сад, и больница – для души
От людей нецерковных часто слышу о благодатном влиянии на них одного вида церкви. Прошедший сквозь века архитектурный облик храма пронес с собой символ неизменности во времени Божественной истины. Как бы ни был красив стоящий по соседству торгово-развлекательный центр или дорогой коттедж, церковь неизменно выделяется на фоне городской застройки своей неотмирностью. И именно эта неотмирность напоминает одним своим видом спешащим мимо пешеходам, погруженным в свои мысли пассажирам транспорта, водителям – о том, что в этом океане суеты есть что-то высшее, важное и, несомненно, светлое. Один мой знакомый говорил, что, постояв в храме двадцать минут, получал «заряд энергии на месяц». Нам сегодня больше не хватает не внешнего, а внутреннего – внутренних сил, от которых и зависит и качество, и количество этого внешнего. Доброжелательное отношение к людям, созидательный труд, воспитание детей, дела добра – всё это требует от нас определенного духовного ресурса. Сколь часто люди нецерковные в трудные жизненные моменты заходили в храм на те самые «двадцать минут», а затем получали возможность к решению проблемы. Один взгляд на храм Божий может возбудить в человеке память о высших ценностях, внутренне отгородить его от дурных поступков, которые, возможно, зрели в его душе, уберечь от неправильных решений. Церковь – это не просто здание. Это детский сад и больница – для души.
Храм – символ России. О том нам свидетельствует Древняя Русь, колыбель нашей национальной идентичности. Самые величественные здания, самые яркие сооружения, фон любой сказки или исторического периода – величественный каменный собор или милая деревянная церквушка. В тварном выражении венцом творчества народа становился православный храм. В храм превращались в той или иной степени все постройки русского человека. Божницы устраивались в домах, обустройству красных углов во всех комнатах и общественных зданиях придавалось очень большое значение.
Потому хотелось бы обратиться к нашим современникам, так яро сражающимся с православными храмами, буквально – с верой Христовой. В разные эпохи наша Церковь это проходила. 100 лет назад начались длительные гонения, убивали людей, глумились над святынями. Как оказалось, самоуверенные вожди большевиков не смогли заложить основательного фундамента новой России. Коммунизм рухнул, хотя и нанеся народу глубокую рану и продолжая отравлять своей памятью умы людей. Он рухнул, а тысячи церквей величаво подняли свои купола во всех уголках нашей Родины. Может, стоит задуматься над этими событиями глубже? И хотя бы перейти с откровенно воинственного тона на более рассудительный. Земная жизнь ограничена временем. Не стоит тратить ее на бесплодную и опустошающую душу борьбу. Вечность – гораздо дороже того.